моя жена, а Агриппина Гай Германиковна?
– Да уж!
– Тогда отлезь от маленького Агенобарбика и выйдем! В самом деле.
Кузя, извиняясь будто, пожала плечами и вышла следом за Дымниковым, уже сжимающего в зубах свою вейпотрубочку.
– Мдя… – сказал Платон размазывая жирные белила по гладковыбритому лицу. – И что тут скажешь? Что с этого дурака взять, кроме анализов и те под наркозом…
В прежние времена Кузя была любовницей Дымникова. Они пережили короткий и бурный роман закончившийся абортом, а после Кузя назло прежнему любимому вышла замуж за режиссёра вот этого самого театра. Ей тогда едва ли исполнилось двадцать пять лет. Муж на четверть века был старше.
Но что-то до сих пор в Кузе играло к этому альфа – самцу всех времён и народов. Может и не играло, но при Дымникове она как- то терялась. Хоть и не всегда.
Позвонила Цезия Третья. Виву отправили в летний лагерь и теперь Цезия Третья просилась, чтобы Платон хоть на неделю вырвался на море. Решили полететь в Неаполь, и заодно сходить в Помпеи. Почему бы и нет? По теме…
– Я совсем там свихнусь! – крикнул Платон в телефон.– Ты что, хочешь, чтобы я до премьеры не дожил?
– Нет! А что? Всё лето консервироваться в Москве?
– Ну, езжай к сестре в Саратов!
– Да? Может ещё за ромашками на Марс слетать?
На том разговор окончился. И после него Цезия Третья всё равно купила билеты в Неаполь.
В июле, в самую жару, она потащит его смотреть на Везувий и заставит цитировать Плиниев.
Дверь снова открылась и отвлекла Платона от горьких мыслей. Позади показалась Анжела в накладных волосах чисто золотого цвета и чёрной длинной тунике в пол.
– Оооо… ну ты вообще… – обернувшись, облизнул внезапно запылавшие губы Платон.
– Ты тоже ничего… – кокетливо мурлыкнула Анжела.– Твоя режисучка пошла курить со своим слоником Гнеем Домицием. Я вообще, прифигела. Какой ему Гней Домиций? Ему только животастых полканов в « Тайнах следствия» играть.
– А что ты хотела… Старая любовь не ржавеет.
– Вот и я говорю.– выдохнула Анжела и кисейным телом, завёрнутым в шёлковую ткань прилипла к Платону.
Он поцеловал её за ухом и залился краской.
– Тебя красят годы. Раньше ты была только свеженькой, а сейчас ещё и объём прибавился.
– Это платье.
– Как думаешь, Поппея… Когда я умру, меня причислят к лику святых за все мои страдания?
– Страдания мы сами себе придумываем, чтобы чувствовать себя живыми, Платон…
Платон покачал головой утвердительно.
– Это правда. Для того, чтобы это понять не надо быть Достоевским. Смотри, всё у меня есть, а страданий ещё больше, чем было тогда, когда я был и унижен, и оскорблён.
– Вот и работай над кармой. Живи без « зачем»
Анжела, в сущности, была очень умной женщиной. И она единственная любила Платона без всяких условий.
– Если бы я мог, я бы сжёг вас всех… – сказал Платон.
Но его