как ромеям проиграли, – глухо сказал он, не посмотрев на князя Владимира.
– В червене наш флот прошёл Босфор и стал в одной из бухт близко от Царьграда. Мы вступили в переговоры с Константином и запросили по тысяче золотых монет за корабль. Он отказался, и тогда, пригрозив ему нападением на столицу, повысили цену до трех литров золота на воина. Император долго нам не отвечал, а потом ближе к ночи прислал гонца со свитком, в котором объявил, что утром следующего дня даст нам морское сражение.
– И вы, прошедшие не одну битву ратники, позволили себя разбить? Труса праздновали? – спросил князь Ярослав, посмотрев на сына тяжелым взглядом, в котором смешались между собой и укор, и горечь, и осуждение.
Владимир тяжело сглотнул, потупив взгляд, и Харальд поспешил ему на помощь, продолжив вместо него:
– Мы не испугались, великий князь. Я, возглавив около восьмидесяти ладьей, отделился от остального флота и быстрым ходом устремился к ромейским судам. Разделившись, мы окружили их со всех сторон и начали снизу дырявить пиками. Они же стали забрасывать нас камнями из камнемётов и «греческим огнём». Нам нечего было им противопоставить.
На это великий князь ничего не сказал, только пронзил Харальда яростным взглядом. Опять установилась тишина.
– И вы стояли на месте в ожидании, когда вас зажарят, как свиней на кострище? – через время нарушив молчание, спросил Ярослав.
– Всё произошло так быстро, что мы не успели отойти. Их адский огонь49 сжег семь наших кораблей, вспыхнувших, как щепки, – стал оправдываться Харальд, а три в одночасье вместе с огромными камнями потопил вместе с командой. Мы пытались противостоять ромейским кораблям, но тут из бухты вырвались огненосные триеры в окружении кораблей поменьше и устремились на нас – и нашим ладьям пришлось отступить, не принимая боя. Мы думали собраться с силами и вступить в отчаянную битву чуть позже, но тут Перун стал на их сторону.
– Какой Перун? – привстал со своего кресла Ярослав, грозно посмотрев на конунга. – Вы же христиане, а не язычники. А у христиан нет такого бога!
– Отец, – вступил в разговор, до этого молчавший Владимир.
– А я тебя пока ни о чем не спрашивал, – оборвал его Ярослав.
– Дай ему сказать, – тихо, но непререкаемо сказала Ингигерда.
– Говори, – разрешил великий князь, вновь садясь в свое кресло.
– В сгущавшихся сумерках основная масса наших ладей вышла из Босфорского пролива в Скифское море, где мы надеялись укрыться от преследования на прибрежном мелководье, зная, что их тяжелые суда там нас не достанут, – стал рассказывать Владимир. – Но, на беду, как раз в это время поднялся сильный ураган. Одни наши ладьи вздыбившиеся волны накрыли сразу, другие поволокли по морю, а потом часть из них бросили на крутой берег, а остальные раскрошили на щепки о скалы. Мой корабль тоже был разбит, но, к счастью, подоспел на выручку