мы быстро.
Я: Ээээ, не, ну я из Люберец.
Дюс-резко:-да хоть из Валгаллы. Сиди. Продолжай.
Эти двое, подбадривая местных, уводят их подальше. Темнота взрывается дикими воплями. Такое ощущение, что там роту солдат кастрируют ржавым шанцевым инструментом. Вдруг, из тьмы вылетает совершенно обезумевшее существо и, не разбирая дороги бежит сквозь костер. Мама, да что они там делают то с ними? Через пару минут толпа разбегается. Те кто на ногах. Парни возвращаются к костру. Ни царапины на обоих. Мне —
– Мы ничего не пропустили?
Село потом вымирало при нашем приходе. Нелюди. Ладно бы стенка на стенку. Отправили двоих, те загасили село, а остальные даже жопу не подняли. Мне потом дедок все пенял в сельпо-мол, не по людски этих зверей на людей было травить. Я ему:
– Да ты что, диду? Это ж у нас самые дохлые были. Потому и послали их, вас жалеючи. Никого ж не убили? Во! А ты бы знал, что в прошлый раз. Кишки на деревья… Эээээххх, ладно, что говорить.
Дед онемел. Мелко перекрестился и бочком из магазина. На следующий день приперся председатель совхоза и давай орать, да ногами топать. По его выходило, что нам надо было рожи подставлять да спасибо за науку говорить. А то его робяты уси на бюллютне. Робыть некому. Помидор сгниет. Кавун перезреет. Дыня стухнет. Дали в дыню и председателю. Шоб нежнее был. И унимательнее к людям. (ударение на первом слоге).
Птушницы растаяли и повисли на плечах героев. Но мне приглянулась врачиха-студентка меда из Астрахани. Главное-у – нее был отдельный вагончик. С душем! Этого было вполне достаточно для глубокого искреннего чувства. Поначалу у нас не задалось. Одна из отроковиц упилась молоком до отвалу. И отвалилась. И тут-то Ната-медичка жидко обкакамши. Все ее реанимационные действия свелись к тому, что она скакала, мелко тряся крупом, вокруг пациентки, и визгливо причитала. «Миленькая только не умирай! Миленькая, потерпи!»!
Впечатленные такой квалифицированной медпомощью, мы с Дюсом взялись за дело. Я поскакал за грузовиком. Дюс рылся в медикаментах, глухо матерясь, так как Ната вообще не помнила, где у нее что. Нашел что – то, кольнул. Телка задышала. В больницу мы прикатили всей теплой компанией. Вышел заспанный врач. Я предоставил слово Наташе.
– Аыыыыввууууыыымммм! -авторитетно начала она.
Врач поднял бровь.-
– Вам плохо?
– Нннуммаааввоооннонаих!
– Чего?
Я отодвинул невменяемую эскулапшу.
– Вон пациентка.
– Что там?
– Анафилактический шок. Похоже передозировка конопляного молока.
– Знакомо. Что то кололи?
– Гормоны. Преднизолон.
– Угу. Вы врач?
– Нет. Вот врач.
– ЭТО?! Вы издеваетесь?
– Правда!
Наташа поначалу была взбешена этим диалогом. Я ее, видишь ли, подставил. Но-недолго. Сдалась через пару дней. Я наконец, приник к заветному душу. Поутру (шепотом)
– Только никому!
– Обижаешь!
Открываю