свет, нежно и ненавязчиво пробивавшийся сквозь капли, светлый, восторженный, любящий взгляд, каким умеют смотреть почему-то только дети… Я был счастлив.
– Да сейчас все думают, надо, не надо семью, чувства проверяют… А мы раз, и всё. Любим и любим, получилось, ну и получилось, и всё счастливы, да, Александр Первый? – бойко сказала Мария Никитина.
– Ты где так вымазался, император? Куда твоя мамка-то смотрит? Ну, шли же два квартала всего! – Наталья Сергеевна приказала внуку поменять джинсы, благо, у бабушки с дедушкой всегда была сменная одежда для детей.
– Саша! – протянула Мария Никитина.
– Ну, мама… Так получилось, – вылетел Сашка из комнаты, чуть не сбив деда с казаном плова.
– У нас всегда так: оно само, так получилось, я не виноват… Катюх, а ты сама чистая? Вы же вместе бежали по лужам к дяде Диме?
– Чистая, – сказала Катя, не оборачиваясь, и обняла мне шею, стукнувшись при этом лбом об мой подбородок и звонко рассмеявшись после.
– Да вы чего так рано пришли? Вас ждали к семи, а не к шести, – с улыбкой сказала Наталья Сергеевна.
– Детям дома не сиделось.
– И тебе тоже, – держа в руках бутылку вина, зашёл в комнату рослый Александр Никитин – муж Марии.
– Так, все за стол, – скомандовал Иван Михайлович, держа в руках большую ложку.
– Катюх, ты куда сядешь? – Мария обращалась к дочке, но глазами искала сына.
– К дяде, – смущаясь, ответила Катя, садясь справа от меня на диван и оттаскивая «мою большую» тарелку к себе.
– Саша, мы тебя ждём! – громко сказала Мария.
– Да я здесь, мам, – в замешательстве, прочищая левое ухо, сказал Саша, сидевший на стуле, за которым стояла Мария Ивановна.
– А, ты здесь, что ли? А ну-ка иди на диван, или папка твой пусть идёт.
– Шумно тут у вас, да, Катюх? – обратился я к девчонке, которая пыталась накормить огурцом из салата свою кошку.
– Наташ, тебе коньячку? – хозяйничал Иван Михайлович.
– Ой, нет, нет, нет, нет, – замахала руками его жена.
– За приезд племянника же. Ты посмотри, какой орёл! Ты смотри, он потом скажет своим, вот, мол, погоду не приготовили хорошую, за меня не пили, шумели, книжки читать не давали…
– Ладно, давай. Только… Всё, всё, всё, остановись наконец.
– Ну, за приезд! Молодец, что вырвался, а то старики, учёба, сам понимаешь…
От коньяка Иван Михайлович, сидевший слева от меня во главе стола, немного вздрогнул. Катина кошка была вся вымазана майонезом, на голове у нее лежал листик салата.
– Саш, накладывай, – обратился Иван Михайлович к Александру Никитину, сидевшему на другом конце стола.
– Хорошо, а ложка где?
– Да, где? Ты же с ней пришёл? – спросила Наталья Сергеевна, искавшая глазами хлеб и сидевшая напротив мужа.
– Ложка, ложка… Ложка под кошкой, – обнаружил пропажу Иван Михайлович.
– Катя! –