Короной. Разве нет?
– Вы же сейчас представитель флота империи. Вы мне и скажите.
– В порту ходят слухи о будущей войне.
Брови старика поднялись вверх.
– И что?
– Если вдруг война всё-таки начнётся, ратерийский флот встанет на нашу сторону?
– Это зависит не от меня.
– От кого же, милорд? – улыбнувшись, спросил Мортимер.
– Я подчиняюсь парламенту, мой друг. Как и любой другой законопослушный гражданин.
Глаза Мортимера превратились в две узкие щёлочки. Будучи достаточно искушённым в обмане, он мог легко распознать любую ложь. Даже среди капитанов Вольного Братства, Мортимер числился одним из самых хитрых и коварных. Поэтому он лишь мысленно посмеялся над словами Грумольда, прекрасно помня, что старый адмирал довольно часто нарушал договоры. Правда, это касалось, в основном, пиратов, и Грумольд выполнял свой долг, пытаясь защитить торговые суда ратерийцев от нападений, однако, самой сути это никоим образом не меняло. Если было нужно, Грумольд легко нарушал правила и прибегал к предательству. Так случилось и с Дэко. Конечно, Мортимер не собирался осуждать Кайру, тем более, что сам отчасти приложил руку к смерти бывшего капитана «Стального Кракена», но и восхвалять изменницу-боцмана тоже не стал бы. В конце концов, ведь она могла сдать ратерийцам и его самого, не посвящая в собственные планы. А ныне, капитан Кайра, приласкавшись к старику, сделала себе будущее.
Мортимер ещё раз мысленно усмехнулся. Для женщин такая карьера всегда давалась намного легче, чем мужчинам.
– Простите мне мою резкость, милорд, но законопослушных граждан так тщательно не охраняют.
Кайра тут же повернула голову и озлобленно посмотрела на бывшего подельника. В её глазах читалось острое желание заставить Мортимера замолчать. Возможно, навсегда. Однако, Грумольд лишь усмехнулся. Кажется, он был рад тому, что беседа проходит в необычной манере вместо обмена любезностями.
– Вы ведь знаете, что капитан Брейн ещё жив? – спросил старик.
– Разумеется, милорд, – кивнул Мортимер.
– И вы так же, наверняка, слышали, что он не берёт в плен ратерийцев?
Мортимер снова кивнул, но на этот раз ничего не сказал. Грумольд тяжело вздохнул и продолжал:
– Прискорбно осознавать, что на склоне своих лет, проведя множество времени на военной службе, отдав всё своей стране и своему народу, ты вдруг становишься мишенью для какого-то чокнутого пирата. И это не говоря уже о том, сколько добра я сделал для таких как Брейн. Вшивых голодранцев, которых давным-давно надо было отправить на виселицу, но я много раз проявлял снисхождение. Чертовски много раз, лейтенант. Они не заслужили и капли моего сочувствия.
Бывший капитан «Циклопа» опять промолчал. Болтовня о щедрости адмирала и его сочувствии, вызывала у Мортимера очередную мысленную усмешку. Грумольд никогда не отличался добрым сердцем, и если кто-то и сумел чудом избежать казни, благодаря содействию старика, значит, он заплатил