что в милиции не знают про наши предыдущие дела, я прямым ходом направился в военкомат и заявил, что несмотря на отсрочку, предоставленную мне как студенту, хочу отдать священный долг своей Родине и по возможности где-нибудь подальше от места призыва. Военком, пожилой подполковник, понимающе посмотрел на меня и спросил: «Залетел?», я утвердительно кивнул головой: «Подрался». На этом диалог закончился, и уже на следующий день друзья провожали меня в армию. Военком сдержал своё слово, я был направлен на Дальний Восток. Нас разместили на сборном пункте во Владивостоке, называемом Флотский экипаж. Через несколько дней стали приезжать так называемые «покупатели» – представители воинских частей. Представителю воинской части с Русского острова нужен был художник, я вышел из строя, и меня в группе десятка отобранных им призывников отправили на остров. По дороге я признался, что рисовать абсолютно не умею; раздосадованный представитель пообещал мне «лёгкую» службу номерным в огневом взводе. Как я узнал позднее, это подносчик снарядов к орудию. После прохождения курса молодого бойца я был направлен в воинскую часть на мысе Бабкин Русского острова. Наш дивизион входил в состав подразделений так называемой БРАФ и МП, расшифровывается – береговая артиллерия флота и морская пехота, командующий контр-адмирал Чиков. Он был своеобразный человек. Однажды на строевом смотре мы ждали его часа полтора на плацу. Перед этим два дня готовились, выражаясь по-флотски, даже «шнурки погладили». Адмирал подошёл к строю и спросил у крайнего: «Товарищ матрос, где Север?» Тот от неожиданности махнул рукой в какую-то сторону, Чиков спросил у соседнего матроса: «Где Север?» – тот показал в противоположную сторону, третий и четвёртый также от испуга показали в разные стороны. Адмирал не спеша походил вдоль строя и сказал: «Плохо, плохо, товарищи, мне насрать, где Север, на флоте главное – однообразие (куда показал один, туда должны показать и другие)», – развернулся и ушёл.
Я, как и было обещано, попал вторым номерным в огневой взвод. Орудия 130 мм, снаряд весил 32 кг плюс заряд 28 кг. В мои обязанности входило вскрывать ящики с боекомплектом, бросить снаряд и заряд на полтора – два метра первому номерному, а тот бросал заряжающему. Кроме нас, ещё были: замковый, лоточный, наводчики и командир орудия. Тренировали нас до такой степени, чтобы мы могли с завязанными глазами выполнять свои обязанности, при этом практиковалась взаимозаменяемость. Ребята подобрались все крепкие, рослые, в основном из Сибири и Сахалина. Я, ростом 178 см, по тем временам считавшийся довольно высоким, стоял в ротном строю последним, по-флотски – на шкентеле. У нас была такая поговорка: шкентель – вторая гражданка. Зато у меня было другое преимущество – бывшие охотники, таёжники, рыболовы и т. д. имели в основном 6–7 классов образования, некоторые вообще только начальное. А я всё-таки закончил восьмилетку и почти 3 курса техникума. Учитывая ещё мою начитанность, считался у них почти академиком.
Первые полгода службы было немного трудновато,