я, Коля. А что?
– А то, что Титовских здесь никогда не было и не будет. Ты – первый, ты и последний. Понял?
– Ты что, угрожаешь? – Николай вынул руки из карманов, понял, что драки не избежать, хоть он один против шестерых-семерых…
– Ты, парень, сейчас вали отсюда. Мы первый раз не тронем. Еще раз появишься – уедешь на скорой помощи. А сейчас иди, пока не наваляли тебе по полной программе. И запомни, что тебе сказано. Если хочешь – встретимся в субботу на танцах у фонтана. Меня найдешь, я – Карась, а это, – он показал на «лохматого», – Вован. Наташка ему нравится, и она будет его. Так что ты, парень, в пролете. Ну что, до встречи в субботу. Иди по добру, титовский авторитет, пока мы добрые.
Николай несколько секунд постоял, сунул руки в карманы.
– Зачем ждать субботы? Пошли «раз на раз» с любым здесь. Я готов.
– О, да ты герой, мать твою. Ну что ж, сам напросился. Получай!
Лохматый ударил первым кулаком в грудь. Не успев вынуть руки из карманов, Николай грохнулся на землю. Но только попытался встать, получил несколько ударов ногами с обеих сторон. Уставший, не выспавшийся, он пытался как-то закрывать голову, но удары сыпались один за другим. Местные, обступив его кругом, не давали ему встать, пока он не свернулся на земле, закрыв голову руками. Пнув напоследок еще раз ногой лежащего на земле Николая, ватага вернулась на детскую площадку. Из окон за дракой, а точнее – за избиением, наблюдали несколько пар равнодушных глаз… Кое-как отряхнувшись, сплевывая кровавую слюну, Николай встал и поплелся на освещенную улицу. Надо было успеть на автобус до Титовки.
«Ну что ж, суки. В субботу так в субботу. Быть большой разборке. Надо ребят собирать – одному не управиться. А вот Карася буду бить один на один. При всех – ему не прощу, суке.
Домой Николай приехал на последнем автобусе и, не заходя в дом, полез на сеновал. Здесь все напоминало о вчерашней ночи. Коля достал из нагрудного кармана помятую фотографию, включил фонарик. Так, лежа на пахучем сене, смотрел на фото и через открытую дверь – на ночное звездное небо. Так и уснул. Тогда он еще не знал и не гадал, что судьба связала их с Наташей такими сложными нитями, уготовила им такую неразбериху и путаницу чувств, эмоций, такую путаницу отношений. Но это будет потом. Причем, потом – это почти всю их жизнь. Абсолютно разную и абсолютно не связанную друг с другом, но всю жизнь, периодически сталкивавшую их потом в самых неожиданных ситуациях, обстоятельствах и местах. Но это будет потом, впереди, в жизни…
Дневальный оторвал его от воспоминаний:
– Коляныч, тебе к хозяину. Походу, «крестить» будут. Торпеды готовить?
– Не надо, так что-нибудь загоните. По «дороге» или ногами…
«Торпеды» – это завернутые по двадцать и более штук, завернутые в целлофан и с запаянными зажигалкой швами сигареты, которые проносили зэки в штрафной изолятор