по их следам под флажками, в этом месте почему-то приподнятыми. Присмотревшись, понял, что утром лапы елок зацепили руками охотники, снег с них опал, и сами лапы, освободившись от груза, выпрямились и приподняли собою флажки. Пока один волк держал Николая «в заложниках», два других ушли под флажки, а за ним следом ушел и матерый хищник. Приглядываясь к следам, Николай прошел несколько метров и, выматерившись, застонал. Его караулила волчица, а в это время раненый волк и переярок на махах ушли под флажками, и уже за ними след в след ушла и волчица. Изумленный и ошарашенный, Николай в бешенстве стал громко ругаться, опять закурил, зачем-то подергал флажки, вернулся к злополучному пню, опять посмотрел на следы. Да, возле него стояла волчица, а матерый волк спокойно в это время ушел сам, увел волчонка и «пробил» дорогу волчице. Следы уводили в болото, а за болотом пойма и река. Сматывать флажки и организовывать погоню было бессмысленно. До моста через реку было километров тридцать в одну сторону. Раненый волк, судя по следам, припадал на одну ногу, но прыжки на целый корпус говорили о том, что рана не смертельная – волк был еще силен.
Обойдя весь оклад по квартальным линиям, Николай по очереди подходил к номерам. Счастливые охотники показывали трофеи: трое волков были добыты, лежали в снегу в разных позах: как настигала их горячая картечь. Можно было сматывать флажки, распить настывшую в холодной машине водку, горячо обсуждая прошедший день. Но радости на душе не было. В мыслях у Николая стояли желто-зеленые, немигающие, спокойные глаза волчицы – в них не было ни грамма страха, беспокойства или угрозы. Лишь оскаленные клыки и прижатые уши говорили о намерениях. Волчица словно хотела показать ему, чтоб не вздумал шевелиться или нападать первым. И ушла, словно испарилась, бесшумной серой тенью по глубокому снегу. Когда приехали к Гришкиному хутору, солнце уже скрылось за верхушками деревьев. Баня была истоплена, из закрытой заслонкой печи доносились вкусные запахи, охотники оживленно делились впечатлениями. Лишь Николай больше молчал, сопел, а потом и вовсе сказал водителю, что сегодня машину он поведет сам, поэтому тот может «расслабиться» за столом. Эти немигающие упрямые, смелые и уверенные глаза волчицы напоминали ему глаза родного для него человека – его жены, и от какой-то новой, пока еще несформулированной, несформировавшейся, но уже поселившейся где-то в глубине подсознания мысли или даже ощущения, он никак не мог прийти в себя…
Глава 2
Стоя в умывальнике, Николай курил, когда из туалета вышел один из «пришибленных по голове» – Андрей, и прямиком, не вымыв руки, пошел по продолу. По заведенной на усиленном режиме традиции, побывав в туалете, необходимо обязательно вымыть руки, если ты не черт, или не опущенный. Андрей – бывший спецназовец, отсидевший уже больше пяти лет за двойное убийство, страдал какой-то степенью шизофрении, давно похерил многие арестантские законы,