объясниться в любви ко всем судьям на свете, команде соперника и вообще к футболу, применяя в своем выступлении исключительно предлоги «в» и «на». После чего, несколько поостыв, он поинтересовался у Макса о его новой подружке и о каком-то сюрпризе к свадьбе. Договорившись о пятничном совместном времяпрепровождении, Глебов положил трубку, задумчиво посмотрел на телефон и неожиданно выдал:
– Я тут представил – мне сорок лет и я продолжаю работать здесь мальчиком на побегушках, набираю договора, ругаюсь с сотрудниками различных ведомств, пытаюсь разобраться с каждым новым контрактом, пьянствую по пятницам, а иногда и среди недели. Никаких перспектив впереди, своего потолка в фирме я, можно сказать, достиг. Тоскливо становится. Жизнь прекрасна и беспросветна. Работу, что ль, сменить? Да привык я уже здесь, а на такую начальницу, как Петровна, только молиться можно…
– Ты чего захандрил? – вскинулся Васильев. – Не надо так далеко загадывать, и вообще: когда тебе сорок стукнет – мне под полтинник будет, а там уж и кризис среднего возраста, расстройство нервной системы и прочие проблемы! Получается, мне веревку с мылом уже загодя готовить?!
Глебов улыбнулся, пожал плечами:
– Не знаю, все еще впереди. Ты, кстати, не в курсе, что от меня Леха хотел?
– Нет, темнил что-то, – Васильев снова уткнулся в монитор. – Светка через час вернется и сменит его на боевом посту. Тогда и поговорите, сейчас Алексею явно не до тебя. Надо же было ему под горячую руку Барбарисычу подвернуться, вот тот из него «вечного дневального» и сделал…
Спустя час к ним в комнату вошел Тробченко.
– Что, секретарь, демобилизовался? – хихикнул развалившийся на стуле Глебов.
– Спасибо за понимание! Теперь я точно знаю, что работа секретаря – это тяжелый и неблагодарный труд. Пойдем, перекурим, – грустно ответил Алексей.
– Ты же не куришь? – удивился Васильев.
– Ну…я иногда… – замялся Тробченко.
Глебов поднялся со своего места:
– Чего пристал к человеку? Хочет курить – пусть курит! Тоже мне, общество защиты прав некурящих! Сам-то как дымишь?!
– Ладно, идите уже, – цыкнула на них, вернувшаяся с переговоров, Мария Петровна, – не мешайте работать.
Тробченко и Глебов отправились на кухню. Закурили. Саша выжидательно уставился на Алексея: «Ну?» Тробченко затянулся, закашлялся и, как показалось приятелю, слегка смутившись, произнес:
– Сань…тут такое дело. Я на днях…в одном интернет-чате…
– Занимался виртуальным сексом! – опередил его Глебов.
– Дурак! – надулся Тробченко. – Не буду тебе ничего рассказывать…
– Ну ладно! Лешик! Ну прости! – заворковал Сашка. – Расскажи обо всем! Не таи…
– В общем, я тут…в одном чате…с девчонкой одной…познакомился…
– Фотка есть?
– Да в том-то и дело, что нет.
– Значит, страшная, если б симпатичная была, то фотографию прислала бы, – затянулся сигаретой Глебов, – по своему опыту знаю…
– Опытный ты, как я погляжу! – съязвил Тробченко.
– Знаешь,