обязательно подожди, – подхватил Влад. – Главное не убегай далеко.
Ему хотелось плакать. Семела ушла, вооруженная сумкой с едой на ночь и спичками. На небе из-за сосновых крон показалась луна. Прохладный свет ночной гостьи привел Влада домой. На соседском дворе было тихо, свет не горел. Заглянуть в окошко он побоялся. Совсем скоро мама вернулась домой.
Ночью Влад почти не спал.
Рано утром он побежал к лесу, позабыв про завтрак. Ему почему-то верилось, что Семела окажется прямо там, где он оставил ее. У самого подножья. Но там никого не было. Влад прошел глубже – никого. Через сорок шагов никакого ручья не оказалось. Все кругом было одинаково – ломаные ветки по всем сторонам пути. Утром лес казался приветливее, но все так же хранил свою нерушимую молчаливость. Не было слышно даже гула. Ни единой души. Только сухие ветки шуршали над головой. В растерянности Влад побежал обратно в деревню – там уже было неспокойно.
Проснувшись утром, родители Семелы обнаружили, что дочь так и не вернулась домой. Они подняли на уши всю деревню. Мать девочки вправду выглядела неважно – все лицо ее было в каких-то ссадинах и синяках, а потемневшие и морщинистые руки скрывались под длинными рукавами засаленного платья, которое она не меняла будто бы двадцать лет. Лицо мужчины, на которого падала обезумевшая от горя женщина, было изуродовано красными пятнами и сильно распухло. Очевидно, ночью в их доме действительно что-то происходило, и после родительских перебранок Семела искренне поверила, что отец прибил ее мать.
Однако сейчас сумасшедшая женщина гуляла по деревне и выла. Узнав о пропаже ребенка, люди все-таки вышли на помощь. В тот день Влад впервые увидел мать Семелы – та и вправду была больна рассудком. Нечто безумное, что сверкало в ее глазах во время поисков дочери, нечто столь же безумное видел вчера ночью Влад в глазах Семелы. Она всегда надежно прятала это безумие за жемчужным светом ласковой доброты, но вчера у нее не хватило сил скрывать себя.
– Адями, юрттэ, юрттэ! – тянула старая женщина. – Дитятко-то вчера сбежало, ой, сбежало. Девонька, девонька маленькая, помогите, народ, кому не жаль, кому не жаль бедных, пропадающих. Помогите дитяточку сыскать, нет ее, нет ее по деревне! Где ты, бабка Аделаида, где теперь твоя сила, милая? Почему оставила нас, Аделаида, на кого силу бросила! Пропащие мы, пропащие! Палэсмурт! Палэсмурт, спаси дочь мою!
Протяжные вопли холодом отдавали в теле Влада.
– Дура, дура ты! Дочь свою профукала, дура! Чтоб тебя земля к себе прибрала, сама виновата, что Селя сбежала! – ругался в ответ сиплый мужской голос.
Когда стало очевидно, что в пределах деревни Семелы нет, селяне засуетились уже не на шутку. К детям, которые первыми выбежали на поиски, присоединялись взрослые. Некоторые побежали в школу узнавать, другие на станцию – звонить в милицию. К полудню вся деревня поднялась искать бедную девочку. Всюду бродили люди, и среди них раздавался нескончаемый вопль сумасшедшей матери.
– Она