бы иметь власть над ним – они мешали ему стать человеком, которым он хотел быть. Все кругом слишком стремительно и безумно. Годы в этом безумии пролетали незаметно.
– Едем в Петербург, – объявил Влад после очередного дела.
– Зачем еще? – засомневались остальные.
– Эта дыра себя исчерпала, здесь больше нечего ловить. Едем в Петербург. Там вертятся настоящие деньги.
Перед отъездом Влад наспех черкнул письмо к матери и отправил смятый конверт в родную деревню.
Поезд отправлялся через десять минут. На перроне было холодно, земля скрипела под тонкой коркой льда и подтаявшего снега. Влад прикурил от зажигалки Лукьяныча и жадно вдохнул дым. Стояли втроем – Влад, Лукьяныч и Афоня. Ехать в Петербург решились далеко не все, и вместе с отъездом ряды банды заметно обеднели. Вечерний перрон был безлюден. Многие уже вошли в поезд, и вместо людских голосов кругом стучали только колеса поездов дальнего следования.
– Все сказочки травишь, – стрекотал смехом Лукьяныч.
Отношения между ними давно переросли в панибратские. Трусливый Лукьяныч выбрал безопасную стратегию – держаться в тени напарника, который разрушительной силой летел вперед по криминальным сводкам.
– Не мороси, – шутливо огрызнулся на него Влад. – Так вот, язычники. У нас в деревне много сказок про них травили. Мол, сидят где-то в лесах еще дикие удмуртские язычники, которые крещению не поддались и от революции скрылись. Детям-то, конечно, это все как байки с волшебниками давалось, а на деле-то, на деле – лес тот и вправду огромный. А что там – никто не знает… даже люди там пропадали.
– Лес как лес, – кряхтел рыжий толстяк.
– Ну и сказки у вас были, – Афоня с интересом участвовал в разговоре. Несмотря на совсем небольшую разницу в возрасте, он считал Влада старшим и куда более опытным товарищем. – А у нас в городе такого не было.
– То-то вам и не понять, – засмеялся Влад. – Вон, старый пес только смеется надо мной.
– Ну а какой еще вор мне сказку расскажет! – подхватил Лукьяныч. – Ты, наверное, и жмуриков убаюкиваешь, когда Афонька их в пакет заматывает.
– Скудно с тобой, Лукьяныч. Вон, Афонька хоть новая душа. Молодняк.
– Не сильно он тебя моложе.
– Зато талантливый какой до шантажа и крепкого удара. Азартный расчет миром правит. А пойдет-то далеко! Вон, погляди, как улыбается. Далеко пойдешь, Афанасий?
– Пойду, – Афоня смутился от их подстреканий.
Молодой рэкетир очень веселил Влада. Всегда улыбчивый и веселый, Афоня совсем не походил на человека, способного без малейшего содрогания руки замотать в пакет мертвое тело, забитое им же полчаса назад. Он был совсем мальчик – светленький и легкий на подъем, любил покутить и ко всем в банде обращался на «вы». Влад посмеивался над ним, но про себя быстро рассудил – такого надо поскорее к себе приближать. Если Лукьяныч не предаст из страха и алчного желания заполучить побольше денег, то этот будет предан по одной только простоте души.
– Странный