книги, которые мама читала мне тем же вечером.
Да-а-а. Все это забавно. – Рудковски качалась взад и вперед, словно в попытке себя успокоить, а затем резко замерла. – Но близки мы не были. Теперь я об этом жалею. Жалею, что упустила этого чуткого человека. Жалею, что так во многом ее винила. Жалею, что не смогла стать идеальной дочерью и обманула ее ожидания. Жалею.
Чарли выждал пару секунд, а затем, как ночная комета, шустро упал на девушку. Кьют обнял Рудковски так крепко, будто желая выдавить из ее тела страдания. А та, в свою очередь, плакала, и в шатре слышались лишь дыхание и грохот, с которым слезы Катерины опускались на столик.
Застыв друг на друге, друзья провели неподвижно пару долгих минут, а затем девушка отодвинула Чарли в сторону.
– Чарли, а что с той девочкой? – спросила Рудковски, намекая на даму, с какой парень пришел однажды на бал.
– Это моя одноклассница, Кира. Она давно живет в другом городе, но приезжала в Геттинберг на три месяца. Кира из небогатой семьи, и я разрешил ей побыть у меня, – спокойным тоном покаялся Кьют. – Я понимаю, что ты могла подумать, но поспешу заверить…
– Я ничего не подумала, – солгала Катерина. – И заверения мне не нужны. Я всего-навсего не хочу быть одной из двух и стоять в листе ожиданий. Будь добр, если такой появится, извести меня. Я добровольно из него вычеркнусь.
– Катерина, поэтому я и пытаюсь сказать…
– Чарли, я так устала от слов. Что ни прохожий, то мастер наобещать золотые горы. А где действия? Где доказательства вашей похвальной решимости?
Кьют вздохнул. Уговаривать яро настроенную Катерину не было смысла, и парень сделал вид, будто принял ее команды.
– А девочку, кстати, жаль, – тоном, лишенным и тени сочувствия, съехидничала Рудковски.
– Если бы не твое хитро-лисье лицо, я бы поверил, – отшутился Чарли, и девушка заулыбалась. А затем она резко спустилась с команд на мольбу и тихо сказала:
– Чарли, пошли потанцуем?
Кьют снова опешил от непредсказуемости Катерины. Он нахмурился: не искать ли подвоха? Впрочем, стоило парню поймать на себе взгляд Рудковски, открытый и умоляющий, туча сомнения рассеялась – то была не игра.
Они создали пару и принялись – сперва несмело, потом все раскованнее – кружиться. Хотя девушка уже имела опыт, танец с Чарли и близко не походил на прошлые пробы. Катерине казалось, раньше она только репетировала, а настоящее выступление случалось здесь и сейчас.
Танец Рудковски и Кьюта напоминал соитие душ. Сложно было сказать, вальсируют ли тела или все-таки чувства. За три бесконечных минуты они усвоили: как раньше не будет. Когда музыка в голове партнеров закончилась и пришло время идти на поклон, каждый из них почему-то почувствовал себя должным. Должным прижаться к партнеру покрепче и простоять так как минимум бесконечное число лет. В конце концов, много ли в расставании смысла, если кроме шатра в мире ничего не осталось?
Палатка напоминала двоим теперь вакуум, в какой то и