зима внезапно надвинулась. Схватила нас, ещё не готовых к ней, в морозные ежовые хватки. Вымучила долгим застывшим январем с его крещенскими буднями. Затем обрушила на нас мятежный февраль. А он, не раздумывая, ворвался своими пронизывающими, «поющими» снежными бурями. Такими длинными, и повторяющимися без какой-либо логики. Мы же, зажатые в неподвижных пробках, погруженные сердцем в «зимнюю спячку», уже ничему не сопротивлялись, смирились и с ним тоже. И уже почти казалось, что это никогда не закончится. Что город так и останется погруженным и невидимым в снежных руинах, а жизнь застывшей…
А потом, незаметно зима решила, что с нас хватит, что мы отдали свою дань. И в морозном воздухе, над грудами всё тех же сугробов потянулся едва уловимый запах весны, а за ним – влажный шлейф ещё неосознаваемой радости. Особенно он чувствовался в сумерках, наступающих после удлинившихся световых дней. И чем дольше становились дни, тем больше становилось этого предощущения счастья. У него нет особых причин, для него нет логического обоснования, но оно есть, оно неотъемлемо, также, как ожившее течение жизни вокруг…
Если иметь немного терпения и при этом не думать слишком много, то можно смириться с обстоятельствами, которые раньше казалось невозможным принять, стать их частью, и даже извлечь из этого какие-нибудь пользы.
Середина марта, и мой статус по проекту N – «невидимый боец», или боец «невидимого фронта», что в общем-то одно и то же. С единственным уточнением, статус «невидимости» ношу только я, все остальные участники группы вполне видимы, внешне активны, совершенно «не засекречены». Это нелепо, это rɪ’dɪkjuləs, как у нас любят говорить, но вздорная прихоть «неоднозначной» женщины стала моей реальностью – официально меня нет в переговорах с партнером по проекту, меня словно и не существует, но я выполняю всю кропотливую и сложную работу по нему: пишу документы, разрабатываю формы, участвую в согласованиях с дочерними компаниями и пытаюсь находить компромиссы с ними, хотя с каждым днем это становится всё сложнее. Необходимые сводки «с фронта», «ценные» рекомендации и четкие инструкции надлежащим образом и своевременно (как и обещала) поставляет мне Елена. Работы у меня стало больше раза в три, и с каждым день я все более совершенствуюсь в своем искусстве быть «незаметной» рабочей лошадкой.
Тимур в курсе моей эксплуатации, но он не просто так закрывает глаза на всю эту офисную «несправедливость». Он сам просил меня остаться частью процесса (пусть и невидимой), быть в курсе всех изменений и сообщать о любых рисках. Он не доверяет Елене, но доверяет мне. Меня радует его доверие, хотя от этого нелегче.
Ситуация по проекту принимает всё более динамичные обороты, сроки задач сокращаются, а объёмы с каждым днем растут. Рабочего времени категорически не хватает, и всё чаще мы покидаем офис в 11 часов вечера, в полночь или даже под утро. Мы – это участники проекта, а чаще «мы» – это я и Елена. В нас с ней, объединенных огромным количеством