проста и ужасна одновременно: «Ну раз уж ты взялась за это, то сделай это максимально хорошо. По-другому нельзя».
В итоге, в силу своей добросовестности я перелопачиваю горы файлов, а в силу перфекционизма – стараюсь делать это наилучшим образом. И всё это в конечном счете для результата Елены, бесцеремонно заявившей акционерам о моей профнепригодности. Так что, если искать полную идиотку, то далеко ходить не надо. Это я.
Но это про поверхность. А если говорить об истинных, глубинных желаниях, которые мы иногда даже не осознаём…
Официально меня нет в переговорном процессе с партнером. Меня нет в приглашалках, меня не ставят в них даже в копии. Я не просиживаю на долгих встречах. Но… я всё равно знаю, когда и где они проходят. Я знаю, что Он присутствует на каждой такой встрече. Мне даже известно Его мнение по тем или иным возникающим в ходе переговоров вопросам. Я знаю, в какую встречу Он был зол, а в какую – лоялен. Да, из-за проекта я делаю очень много дополнительной работы, но, оставаясь в проекте, у меня есть эта, очень тонкая общность с Ним. Она невидимая ни для кого, и для Него тоже. Она существует только для меня и моего неравнодушного воображения, но она продолжает греть. А ещё… Я очень верю, я почти предчувствую, что настанет момент, и мы всё равно каким-то образом пересечемся в рамках проекта, пусть на мгновение, на что-то совсем несущественное, но мы обязательно увидимся. Однажды так невзначай сойдутся звезды. Я посмотрю Ему в глаза и пойму, помнит ли Он про ту встречу, чувствует ли Он это притяжение. Притяжение, которое не покоряется, которое не подвластно никакой логике, никаким внешним обстоятельствам. Я не знаю, зачем мне всё это. Вернее, я понимаю, что мне всё это ни к чему. Только это всё равно случится. Потому что ничего не бывает случайным.
***
Душный мартовский полдень в офисе. Ситуация с проектом накалена до предела, что мы уже перестали расстраиваться из-за того, что ничего не успеваем. Задачи сыплются откуда-то сверху, сбоку, снизу, и тут же вываливаются из наших рук, потому что невозможно охватывать одновременно столь большое их количество.
Сейчас я сконцентрирована только на одной из них. Для этого мне нужно найти Елену и просто «прижать» её к стенке. Она скрывается. Не только от меня. От многих. Она не справляется со своей миссией, напоминает готовый взорваться баллон, но она, видимо, ещё сама не знает предела своих возможностей.
Как только её полосатый балдахин «нарисовывается» в офисе, я угрожающе кричу на весь опен-спейс: «Е-ле-на!!!», вскакиваю и несусь в её сторону с максимальной скоростью на 12-сантиметровых каблуках. Секунды три она ещё в замешательстве по поводу того, удастся ли ей меня избежать или нет, но, видя мою скорость, понимает, что не удастся. Поэтому она останавливается, наспех одевает на лицо дежурную улыбку и лучезарно улыбается ею мне навстречу.
Мне наплевать на её дежурные ужимки, её загруженность и её стремление