была забита консервами. Глаза стеклянные. Полина весь вечер гладила свое плечо, и целовала воздух. Я повытаскивал кучу пакетиков с грибами из ее карманов.
Она протрезвела и призналась, что употребляет грибы уже не первый раз. Она сказала, что они помогают ей видеться с Лапкой. Она сказала, держа свои ладони на моем лице, что Лапка все такой же мягкий и пушистый.
11
Я не был уверен, что в квартире не осталось ничего, что могло бы развязать мне руки. Полины не было, и я боялся наткнуться на любую оставленную ею заначку. Полины не было, не было сдерживающего фактора. Я не был уверен в том, что не сорвусь. Конечно, я мог сделать заказ в интернете. Или написать кому-нибудь в закрытый чат. Достаточно выйти на улицу и внимательно осмотреться. Как говорил мой учитель по физике: «На заборе все написано». Поэтому достать что-то было не проблемой. Но три года назад я обещал Полине, что больше так не буду. Три года назад я дал ей обещание, что больше не буду пихать в себя эту грязь. И пока я с этой грязью не столкнулся, не думать о ней было просто. Алкоголь был выигрышным вариантом. Я подумал, что лучше пристращусь к нему. Тогда и обещание будет в силе.
Но все-таки я не был уверен, что квартира чиста. Что все нычки пусты. Что в коробках из-под обуви пусто, в вентиляции на кухне и в ванной тоже. Я не был уверен, что не пропустил спичечный коробок, завернутый в целлофан, в сливном бачке, или пластиковое яйцо из киндер-сюрприза за газовой плитой. Не был уверен, что проверил все под пластинами ламината или в ее ящике с нижним бельем.
Оно само меня нашло. Прозрачный пакетик, начиненный грибами. В одну из пьяных ночей, когда я перебирал хорошие воспоминания, чтобы забить эфир той кошмарной ночи, я заметил, что колесо велосипеда Поли спущено. Раньше я этого не замечал. Даже когда она была со мной, она давно на нем не каталась.
Я захотел накачать колесо, пока меня не отрубило от литра виски. Сидя перед велосипедом с насосом в руках, я смотрел на странную выпуклость в месте соединения покрышки и железного обода. Я взял отвертку и поддел эту выпуклость. Этот прозрачный пакетик, выпавший из колеса прямо перед моими коленями. Я будто видел в нем упрек в мою сторону. Он либо хотел обвинить меня в уходе Полины, либо в том, что я искал его так долго. Но дело в том, что я не искал и не хотел ничего найти. А теперь этот упрек от пакетика с грибами вынуждал меня вскрыть его.
Картина того, как Полина, сидя в кладовке, общается с Лапкой, гладит его шерстку, целует его. Эта картина предстала передо мной еще в тот момент, когда грибы падали из колеса на пол. Пока они падали к моим коленям, на которых я стоял перед велосипедом, как в молитве, я видел счастливое лицо Полины, выходящей из кладовки.
К тому времени она и правда улыбалась только после этих своих сеансов в кладовке. Ее больше не брали мои шутки. Ее больше не радовали мои истории. С каждым днем я любил ее все больше. Она же с каждым днем только дальше уходила от меня, забывая, кто я такой и какую роль занимаю в ее жизни.
Мой первый сеанс прошел неудачно. Первый