вовремя плаванья, то назначьте его своим временным младшим помощником. Для юноши это будет полезно.
– А для меня в чем польза?
– Ну как же, мне кажется это очевидным. Если Вы добры к своими близким, они будут добры к Вам.
– Говорят, делай добро и бросай его в воду. Ладно, только ради того, чтобы закончить, наконец, эту беседу с Вами, я выделю парню его угол, раньше со мной часто путешествовал священник, эта коморка была его каютой.
– А моя каюта? С Вами часто плавают женщины?
– Женщины на моем корабле не редкость. Но изначально это была каюта моей сестры.
– Тень Вашей сестры, кажется, стала преследовать и меня.
– Если Вам не нравится, можете спать в трюме с моряками.
– Раз Вы так любили свою сестру, то почему же убили ее? – проигнорировала слова про трюм Катарина.
– В Вашем вопросе скрывается ответ. Подумайте сами накануне. Доброй ночи.
Глава 3
– Сейчас, я бы без колебаний отдала пару колье за достойный ужин, – произнесла Катарина, со вздохом заедая пресными галетами, сухую жаренную рыбу и с тоской косясь на засоленные лимоны.
Ботео не желал, да и не считал необходимым кормить своих гостей из своего кармана, потому, им был выделен стандартный паек пирата на корабле.
– У Ботео нет права так с Вами обращаться. – возмутился Мано.
– Напротив, право у него есть, мой дорогой друг. Он знает кто мы, и корабль слишком далеко от берега, чтобы мы могли требовать для себя что-либо еще. Мне следовало сразу обговорить, кто оплачивает наши расходы в путешествии, но я была слишком поражена, когда Ботео возник на пороге. Сейчас нам следует или придумать способ, как можно залезть в его карман, или же мужественно терпеть все лишения. Родственных связей он не ценит, а воздействовать на него женским обаянием не уместно, после истории с Алессандро.
– Не попасть под Ваше обаяние просто невозможно. Признайтесь, а Вы попали под обаяние Морелло?
– Если бы он не был моряком… но что судить о том, чего нет. К тому же, он решил присвоить меня себе, будто я какой-то трофей!
– Он не смог найти сил расстаться с Вами. Нельзя винить в этом влюбленного мужчину.
– Откуда в тебе такие суждения, мальчик мой? – удивилась Катарина.
– Вы видите во мне ребенка, но я уже вырос.
– Возможно и так, – вздохнула женщина, – но для меня ты все еще худой неуклюжий мальчишка, и мне так не хочется, чтобы ты взрослел.
Мануил густо покраснел, но полумрак каюты скрыл его смущение от Катарины.
Следующий вечер Катарина Эррера проводила за перечитыванием сборника стихов под небольшой масляной лампой, сидя на диванчике в своей каюте.
– Вы портите глаза чтением. – Игнесс вошел сразу после стука, не дожидаясь приглашения.
– И вам доброго вечера.
– Мано… Мануил сказал мне, что я пренебрегаю дамой, находящейся у меня в гостях. Но, честно говоря, я был рад забыть о Вас.
– Что я Вам сделала Ботео? – возмутилась Катарина, – то, что на мне были вещи Вашей сестры, заслуга Морелло, я ничего об этом не знала. Неужели, вы будете вечно