из ближайшего холма ли, болота ли пришел провести ледяными пальцами по моей шее?
Конечно же, старший королевич заметил, как я испугалась и занервничала. Он обернулся ко мне, пригвоздил стальным взглядом к стулу, и я застыла, прямая и недвижимая.
– Леди Холланд, скажите, – безукоризненно вежливо улыбнулся он, – в ваших краях верят в фейри? Верят, что бусы из красных ягод отводят беду, а щепка дуба способна прогнать мертвых?
– Боярышника, – почти шепотом поправила я. Горло от волнения сдавило, и даже дышала я медленно, неглубоко. – Боярышника, а не дуба.
Рэндалл удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Вот видишь, отец. Не знаю даже, что веселее: то ли слепая вера в неупокоенных мертвецов, то ли в то, что крошечным куском дерева их можно прогнать! А ты хочешь провести туда железную дорогу и привезти ученых в этот край безграмотности и невежества!
– Сначала дороги построим, – благодушно усмехнулся король, покачивая в ладонях остывающую чашу. – А там и здравомыслие с образованием появятся. Леди Холланд, дитя, не стесняйся, попробуй взвар. Может, его сладость смоет горечь от злых слов моего сына.
Я покорно поднесла ко рту чашу, но замерла, так и не смогла сделать глоток. Сладкий запах ударил мне в ноздри, и я узнала его. Запах закатных лучей, весенних дождей и ранних туманов. Запах медовой мякоти и блестящей алой кожуры. Запах гниения и крови, сморщенных яблок на камне-алтаре под самой сенью леса.
В чаше моей, в густой темной крови, пахнущей гнилью и болезнью, покачивались кусочки яблок, снежно-белые, пахнущие сладко и тошнотворно.
Сглотнув и закрыв глаза, я изобразила удовольствие от напитка, но поспешила отставить чашу.
– Это для нас, отец, – скривил губы Рэндалл, – взвар этот – праздничный напиток. Леди Холланд, с садами ее-то матери, такими угощениями не удивишь.
Вода, травы, ягоды и яблоки. Травы и ягоды – вот что было в моей чаше. Но вставало перед глазами иное, и не могла я себя пересилить, не могла притронуться к напитку.
– А во что верите вы, Джанет? – Голос Гленна звучал медленно и певуче, он растягивал слова в одному ему ведомом ритме. Только сейчас я заметила, что за всю беседу он так и не посмотрел на меня, единственный из семьи. Мимолетный взгляд при приветствии – вот и все, чего я удостоилась.
– Разве это имеет значение? – уклончиво улыбнулась я, нервно покусывая губы.
Эта странная встреча больше походила на театральную мистерию. Только исполняли ее не проезжие лицедеи для неприхотливых селян, а королевичи – для отца ли своего, друг для друга ли. Я же оказалась зрителем случайным, невольным и непонимающим, мало того – вовлеченным в эту странную постановку в одной из главных ролей.
Вот только сама я не знала этой роли.
– Разве тебе еще не ясно, Гленн? Юная Джанет верит в фейри, сушеные травы и заячий помет. Ты можешь радоваться: она легко найдет общий язык с твоей ненаглядной Элеанор!
Имя невесты младшего королевича