так, как я и предполагал, – перебил я товарища и нарочито грозно ухнул локти о стол. – И почему я вовсе не удивлён? Ладно, чего ты там хотел мне представить? Валяй.
– Тогда… Восхитительная, неповторимая дочерь болот, дева, чья воинственность не оставляет сомнений, а красота застаёт врасплох – Линард! – торжественно заёрзав на стуле и певуче растягивая слова, проголосил эльф.
От усердия он даже пустил петуха, но поняв, что его чрезмерного ликования ровным счётом никто не разделяет, сбавил напор.
– Ты не замечаешь в ней ничего необычного, мой невнимательный друг?
– Нет, – отрезал я, мельком глянув на сидящую по левую руку особу и притянув поближе свободную кружку, наполнил её густым янтарным питьем.
– Ещё бы. Острый глаз опытного наёмника обмануть сложно, – прыснул рифмач. – Впрочем, в этой женщине всё же имеется некая достойная внимания изюминка. Линард хоть и живёт в забытой богами глуши, что и так вызывает интерес, однако самое любопытное – она вовсе не принадлежит к роду дикарей инфери. Напротив, в её жилах течет благородная эльфийская кровь!
Давинти чуть ли не захлебнулся волнением.
– Ты представляешь, Варанта? Вот уж где-где, а в таком захудалом местечке не думал повстречать кого-то из родичей.
– Брехня. Наверняка просто девица, такая же, как и все, – пожал я плечами. – Этот древний народ с лёгкостью меняет внешность, если ты ещё не удосужился понять. И твоя Линард, не иначе, как только притворяется эльфийкой, дабы тебе, наивная душа, было привычней с ней разговаривать.
Закончив тираду, я глотнул местной браги и, отмечая про себя пряность и мягкий вкус, уставился на дно чарки.
– Осторожнее с выводами, чужак, – прозвучал в ответ женский голос. – Во-первых, твой болтливый приятель не произнес ни единого слова лжи. Я действительно тил. А во-вторых, – девушка угрожающе шикнула на вытянувшегося в струнку под суровыми взглядами поэта, – если из твоего рта, Давинти, хоть ещё раз выскочит «дикари» или тебе вздумается называть «глушью» мою деревню, я награжу твои чрезмерно длинные уши и болтливый язык такой щедрой трёпкой, которую ты вряд ли сможешь скоро позабыть.
– Ох! Неужели то были мои речи? Вот простофиля. Конечно же, никакие не дикие и уж тем более не глушь, а крайне загадочные, любопытнейшие, реликтовые, на худой конец, обитатели вполне благоустроенных топей, – затараторил стихоплет, испуганно теребя ворот балахона. – Ума не приложу, и как целый сноп таких вдохновенных восклицаний мог превратиться в дурное словцо? Прошу прощения.
– Так-то лучше, – отозвалась ловчая.
– Ну-ну, – буркнул я, дождавшись окончания внезапной перепалки. – Только если всё так, как ты утверждаешь, тогда для чего обаятельная барышня прозябает в глубине болот, вдалеке от исконных земель, а не наслаждается изысканными видами заката где-нибудь в стеклянных замках Тилендаля?
– А ты, броктар, всех эльфийских женщин считаешь изнеженными чванливыми гордячками, только и способными, что