некоторое время я ощутил, как кружка с горячим приятным отваром опустела. Тряхнув головой и с трудом сбросив с себя состояние зачарованности, я с удивлением отметил, что толстенный том раскрыт уже на середине. Захлопнув книгу, я поднял глаза. Толстячок стоял ко мне боком и копался в кипе бумаг. Некоторые особо длинные и старые записи он бережно сворачивал в подобие свитков и помещал отдельно, под широкую стеклянную витрину, расположенную у правого торца стола. Я кашлянул, привлекая к себе внимание. Увлеченно штудируя один из пергаментов, хозяин не обернулся.
– Уважаемый Эвдикт, – окликнул я архивариуса. – Простите, но вся эта хроника написана на неизвестном мне языке. Возможно, вы считаете, что я способен понять его, но это, к сожалению, вовсе не так. Я пришёл к вам за помощью. Может, есть иной способ ответить на вопросы или хоть как-то направить наши поиски в нужное русло, не прибегая к разгадке заковыристых шифров и пустых страниц?
Усач расплылся в улыбке, хитро прищурился и укоризненно покачал головой.
– Так-так, – нравоучительно погрозил он пальцем. – А я-то всё думал, когда же ваше терпение иссякнет. Нужно признать, вы держались достойно.
Хозяин лавки звонко хлопнул пухлыми ладошками, и из кружки в моих руках к потолку вновь потянулся ароматный дымок.
– В иной раз я со знанием дела мог бы пуститься в рассуждения о том, что все разумные лишены хоть какой-то выдержки и пребывают в извечной спешке. Но укоры и брюзжание – скорее удел древних старцев. А я ещё основательно молод, – Эвдикт гордо пригладил лихо закрученные усы. – Потому избавлю вас от лишних нравоучений и отвечу без затей. Нет!
В его глазах заиграли теплые шальные огоньки, и толстячок заразительно хохотнул.
– Иначе нельзя. Вы же не думаете, что оказались в некой сказке, в которой все деяния и подвиги свершаются вот так просто, по хлопку или мановению ока?
– Наверное, не думаю, – замялся я.
– Вот и замечательно, – поспешил продолжить усатый.
При этом он демонстративно щёлкнул пальцами, и фолиант мгновенно распахнул переплет на том же самом месте, где я остановился в предыдущий раз, чуть не выбив горячее питьё из моих рук.
– Но ведь вы отголосок разума великого Омриггора, – точно недоросль-попрошайка загомонил я. – Неужели вы не можете просто рассказать о том, где прежде хранился искомый идол? Или, может, в ворохе ваших отражений грядущего найдётся пара вариаций, которые послужили бы нам хоть сколько-нибудь понятной и осмысленной подсказкой?
Изо всех сил я постарался принять удрученный вид, хотя и понимал, что при моей драконоподобной внешности такой фокус может выйти боком.
– Со-жа-ле-ю, – по слогам произнёс Эвдикт. – Не в моих силах сократить ваш путь. Хотя признаюсь, вы мне крайне симпатичны, юноша. К тому же младшие боги не имеют ни власти, ни привычки вмешиваться в дела смертных, даже если мы говорим об отголосках сущности уже почившего божества. И особенно верный характер данное утверждение приобретает