никак не хотел приходить снова, и я лежала, таращась во мрак комнаты, думала о Городищеве. Как же мне хотелось снова увидеть его – хотя бы призрачного, в тумане, в дурацкой одежде – и даже не касаться, а просто смотреть на него и верить, что он существует где-то, не просто ушёл в небытие, не превратился в прах и воспоминание…
Наша любовь была такой короткой, но такой яркой и острой, что смерть Платона оставила в душе кровоточащий след. В первые дни я не могла смириться с мыслью, что Городищева больше нет, что он никогда не улыбнётся мне, не взглянет с его обычным, таким милым полицейским прищуром, не скажет сдержанно и очень особенно: «Татьяна Ивановна». Я постоянно ждала – вот откроется дверь, и он войдёт. Или я встречу его у салона, он спрыгнет с коляски, обопрётся на трость и возьмёт мою руку, трепетно, как величайшую ценность на земле, поцелует…
Потом всё же осознала.
Я большая девочка, многое повидала в этой жизни, и смерть была для меня в порядке вещей. Конечно, умирали мои знакомые и даже подружки, но никогда кто-то очень близкий, без которого жизнь стала пустой. Да я, впрочем, и не любила никогда до Платона. А полюбив, наивно решила, что счастье возможно, что никто не отберёт его у меня, что я избранная.
Сука ты, жизнь. Окунула головой в горе, повозила хорошенько и бросила выплывать. За что? Грешила, да, но ведь раскаялась, завязала, стала другой! Да и наказание несоразмерно с грехом. Отнять любимого человека – это слишком. А теперь ещё и обвинение в убийстве, за которое положена смерть или каторга, что то же самое, но гораздо дольше и мучительнее…
Я повернулась на бок, плотнее закутавшись в тёплое одеяло. Оно ещё хранило запах Полуяна, и от него стало одновременно грустно и смешно. Если бы не его поползновения в сторону моего тела, мы могли бы стать друзьями…
Кто, чёрт побери, убил Черемсинова?
Под пальцем закололо что-то острое, и я нащупала свою серёжку, о которой совершенно забыла. Выпала, наверное, когда Глафира сняла корсет. Зажав серьгу в кулаке, наконец закрыла глаза и подумала: этот кто-то был на вечере, иначе как бы он смог украсть украшение?
Глава 3. Действую
3 дня спустя
В бесцельной неге и праздном ничегонеделанье я слонялась по избе. Глафира и слушать не желала о том, чтобы я ей помогла. Максимум, позволенный мне служанкой – это самой приготовить чай. Как я ни уговаривала Глафиру, женщина осталась непреклонной. Нельзя мне ничем заниматься и точка! Полуян, мол, её прибьёт, ежели узнает.
А смотрящий появлялся раз в день, плотно ужинал и, поговорив минутку о всяких мелочах со мной, уходил ночевать в другое место. Я даже удивилась поначалу, но потом подумала, что, наверное, у него много дел. Или не хочет пугать меня снова. Он, конечно, бандит и наглый тип, но всё же хороший человек.
Я изнывала от безделья, а в голове вяло струились мысли. Как там мой салон? Как девчонки? И Лиза обо мне не вспоминает, наверное. Теперь, когда меня обвинили в убийстве, она не захочет со мной общаться. Я не подходящая компания для княжны… А ведь ей ещё замуж выходить, ей нельзя рисковать своей репутацией.
А