но регулярные «тусовки» перед школой, во время обеда, после школы, в любое время, бесконечный обмен записками, разговоры на бегу между занятиями, непрерывные планы – в особенности у девочек; это было похоже на улей. Большая часть встреч превращалась в обсуждение, где и когда они встретятся в следующий раз, это было так весело.
А потом стали заметны мальчики.
В подростковом возрасте мальчики вытянулись, у них на лицах появлялся пушок, некоторые ходили с красным лицом, они были слишком шумные, слишком неловкие, грубили, вечно глазели на едва проклевывавшиеся девичьи груди. Большинство мальчиков – по мнению девочек – не были классными. Хотя имелись и исключения: капитан футбольной и центровой баскетбольной команды, президент класса, владелец мотоцикла, старшеклассник, переживший короткий «роман» с «пожилой женщиной». Это были аномалии, за ними тайком наблюдали, их изучали, обсуждали, анализировали. Все остальные мальчишки были «задротами» с большой буквы «З».
Патрисия мальчиками совершенно не интересовалась, но доказать это Мэри Коломбо было невозможно.
– Патти, почему бы тебе не приходить из школы прямо домой, как Майкл? – подозрительно спрашивала она.
Патрисия пожимала плечами.
– У меня просто кое-какие дела.
– Какие дела?
– Ну, я не знаю. Просто дела.
– Ты после школы встречаешься с мальчиками?
– Нет, – Патрисия отвечала с явным раздражением, – с мальчиками я не встречаюсь.
Не нравилась Мэри и одежда Патрисии.
– Боже мой, будь эта юбка чуть короче, тебя бы арестовали за непристойное поведение! Где ты вообще взяла эту юбку?
Патрисия отвечала терпеливым тоном:
– В торговом центре «Йорктаун», мама. Мы купили ее вместе с тобой.
– Я не поняла, что она такая короткая. Думаю, тебе стоит носить подлиннее.
Патрисия закатила большие карие глаза.
– Подлиннее больше не шьют, мама. Это мода.
– Мода. Лучше молись, чтобы отец не увидел тебя в этом.
Патрисия чувствовала, что мать ее не понимает. И она была не одинока в этом, то же самое чувствовала большая часть девочек в школе.
– Матери, – сказала однажды одна ее подруга, – не любят, когда мы начинаем расти. Они привыкли обращаться с нами как с детьми. А теперь им приходится общаться с нами, как с молодыми женщинами. Они не знают, как к этому подступиться.
Патрисию это поразило. Она много об этом думала. В конце концов она решила, что подруга абсолютно права.
Годы спустя Патрисия сказала сестре Берк:
– Я думаю, что отношения с мамой на тот момент были скорее всего вполне нормальными. По крайней мере, казались нормальными на фоне того, что подруги рассказывали о своих матерях. А вообще они были так похожи, наши матери. Одна из нас начинает что-то рассказывать о своей матери, другие тут же кивают, типа, да, мы тоже через это прошли.
– Итак, вы считаете, – заметила сестра Берк, – что в этот момент