ларец – ощерилась в ответ металлическим блеском длинных стержней разной толщины. Женщине понадобилось несколько мгновений, чтобы распознать в них вязальные спицы дочери. Похоже, что этот ларь находится под протекцией Арис и вторжение может эскалировать конфликт.
С неохотою ларец убрался в сторону, открывая подступы к сундуку побольше. Тот оказался полон пряжи и мешочков с лавандой, отгоняющих жадную моль. Леонора молью себя никак не числила, но и ей пришлось отступиться от идеи уничтожить содержимое. В конце концов, рукоделие дочери уже три года кормит их обеих, нет никакой причины мешаться в его устроение.
Пряжей и образцами узоров оказались полны еще две шкатулки. Леонора подивилась обширности территорий, занятых пасмами и клубками. Закралась мысль, что пряжа множится уже как-то самостоятельно. Возможно, моль должна бы контролировать ее поголовье, а отсутствие важного санитара сулит природную катастрофу. Нужно будет поговорить с дочерью, когда та вернется.
Леонора зевнула, но закрыла сундук и стянула остатки сил к другому фронту. Ей же достанет воли управиться со старою одеждой?
– Тетушка Леонора, вы не спите? – спросила Селена, входя в избу через половину часа.
Глазам ее предстала картина неравного боя. Тут и там раскинулись платья, рубахи и юбки, посуда покрывала стол небольшими когортами. Крошечный участок пола в центре хаоса вместил аккуратно сложенную ветошь и битый соусника на ней. Леонора сидела рядом с этой конструкцией в полном изнеможении.
– Разбойники побывали? – ужаснулась гостья, не находя, на чем остановить свой взор.
– Здравствуй, Селена, – подняла глаза хозяйка, – я произвела ревизию. Старый плащ и соусник с трещиной давно пора вынести из нашего дома. Здесь не место хламу, держать стоит лишь вещи, несущие ценность.
Как видно, правило соблюдалось под этим кровом свято, потому ценность несли почти все найденные по сундуками предметы. Юбки оказались весьма годными к носке, старые шали – памятью о матери, плошки – недостаточно щербатыми для расставания. Под конец переборка велась уже на одном только упрямстве, без надежды на новую жизнь в освобожденной светлой клети.
Селена вздохнула – следовало явиться раньше.
– Вы ели, тетушка? – спросила она, приближаясь к столу и напрасно ища меж посудных отрядов следы хоть какой-то трапезы.
Леонора задумалась – и не припомнила. Медленно поднялась, оправила домашнее платье и заметила, что оно уже не облегает ее фигуры, а висит на хрупких плечиках мешком. Пока хозяйка изучала свой рукав, Селена уже деловито снимала прихваткой печную заслонку.
– Арис говорила, что в печи оставила теплые щи, – стрекотала она. – Вам обязательно нужно обедать.
Леонора тяжело отвела глаза от платья, оглядела итоги своей весенней сортировки, но не прекословила. С покорностью заняла она лавку и принялась тихонько переставлять кувшины, высвобождая краешек стола. Движения растеряли недавнюю расторопность, держаться прямо было пыткой. Селена понятливо ускорила хлопоты с ухватом.
– Вам