изогнув бровь, спрятал расчёску обратно.
– Да просто – не перевелись ещё настоящие герои. Кто думает не только о своей шкуре. Вот! – Аспидон взмахнул рукой в сторону координатора. – Наш Ричи набрал десять – целых десять! – зиверт. Он не мечтает о богатстве. Ричи вовсе не рассчитывает на бессмертие. И бескорыстно рвётся в бой с безжалостной радиацией.
Аспидон пружинисто вышагивал по сцене. В могучей фигуре не было атлетической красоты, скорее – уродство питона, заглотившего крупную добычу.
– И ещё о Европе, – продолжил он. – Среди европейцев много, бесстыдно много бессмертных. У этих счастливчиков изменяется сознание, они ощущают себя полубогами. А простых смертных считают недочеловеками. Хотя вслух об этом и не говорят…
Аспидон замолчал – и вдруг рассмеялся.
– Не смогла! – От мощного голосища, казалось, дрожат оконные стёкла. – Не сумела Европа‑матушка воспитать настоящих мужчин. Пришлось караул кричать, иноземцев призывать.
Аспидон вернулся на место за столиком.
– Во загвоздил! – сказал Мишаня. – В самую точку.
Я слушал вполуха, больше наблюдая. Да, речь Аспидона отличалась мощной логикой. Говорил он верно, и всё бы ладно… Но сквозь привычно-узнаваемую оболочку нет-нет, да и мелькала хищная морда. Обычный человек не уловил бы мимолётную мимику выступавшего. Так то обычный… Сам Аспидон своим словам не верил!
В зале поднялся шум, но не оратор был тому причиной. Внимание присутствующих привлёк странный звук: что‑то непрестанно жужжало. Да это же пчела! Как она сюда попала? А, вот оно что: окно‑то открыто.
Пчела крутилась над Аспидоном, но тот будто и не замечал её. Насекомое, поменяв цель, атаковало ведущего. Бедняга нервно замахал руками, отчего пчела лишь усилила натиск. Но потом всё же вернулась к Аспидону.
Тот вновь достал расчёску и, трижды проведя по волосам, неуловимо взмахнул ей – летучий агрессор оказался в стакане с водой.
Ричи, прихлопнув стекло блокнотом, придвинул его своему начальнику. Жужжание стихло, теперь загудел зал. Аспидон, приподняв стакан и рассматривая его на просвет, невозмутимо молчал.
– Пчела, – поднявшись с кресла, наконец вымолвил он, – мирное существо. И никогда не жалит без причины.
Подойдя к окну со стаканом в руке, Аспидон сунул пальцы в воду и, осторожно ухватив насекомое, вышвырнул наружу.
– Не надо дразнить Россию!
Ну и голосина! Как бы стакан-то не треснул.
– Вы, бессмертные, – не народ. Народ – это мы.
Странный логический переход меня ошарашил.
Аспидон продолжал:
– В нашей партии собираются лучшие люди планеты. Мы объявили новый набор. Мы растём! – он широко распахнул руки. – Растём! Нас уже сотни тысяч!
Мишаня, вцепившись пятернёй в рыжие лохмы, не отводя от Аспидона восторженного взгляда.
– А скоро нас будут миллионы! – продолжал тот. – И тогда наши голоса услышат. Мы всех заставим считаться с народным мнением. И уже не попросим – мы потребуем справедливости!
И