И дело даже не в историях, в них нет ничего сверхъестественного. Внутри возникает состояние, которое я не могу осознать и отрефлексировать, это как безысходность. Меня как будто ведут на закалывание, и я ничего изменить не могу. Я чувствую беспомощность, страх и панику. Это какое-то безумие! Возможно, этому человеку нужен психиатр, а не психолог!?
Артур Маркович внимательно слушал Рафаэля и что-то записывал в свою тетрадь. В отличие от возбужденного от рассказа Рафаэля, он выглядел очень спокойно. Его внешний вид говорил о том, что он пытается вникнуть в смысл услышанного.
В этот момент Рафаэль, глядя на него, подумал, – скорее всего, Артур Маркович мне не верит и думает сейчас, отчего я пытаюсь убежать, рассказывая ему эти небылицы. Или, возможно, считает меня сумасшедшим. Какой интересно диагноз он мне уже поставил? – Как он вам представился, Рафаэль? – нарушив размышления Рафаэля, спросил Артур Маркович. – Он назвал себя «Танвир». Я думаю, это вымышленное имя, но оно ему очень подходит. Он брюнет, у него восточная внешность и черные глаза. Одевается он со вкусом, я бы даже сказал вид у него аристократичный, имеет четкую дикцию без акцента, возможно, с детства живет в России.
– Вы хотите мне рассказать эти истории? – спросил Артур Маркович, продолжая что-то активно записывать в тетрадь.
– Да, конечно, – ответил Рафаэль и начал пересказывать первую историю, которую услышал от Танвира.
II. На задержке дыхания
Рафаэль погрузился в воспоминания и начал пересказ истории, услышанной от Танвира.
– Это история про мальчика, которому около десяти лет, – начал Рафаэль. – Он все время живет в состоянии тревоги. Когда он просыпается утром, то спустя несколько минут внутри возникает фоновое беспокойство и длится до самого вечера, пока он не погружается в сон. Он долго не может заснуть, потому что его преследуют страшные мысли о неизбежной смерти родителей или о собственных глупых поступках, которые он боится совершить. Часто в своих фантазиях он представляет, как кто-то могущественный ставит его перед выбором, кто должен умереть – он, мама или папа. Конечно, он выбирает собственную смерть, но если вдруг его мысли неожиданно воспроизводят другой сценарий и он сталкивается с воображаемой смертью одного из родителей, то он испытывает невыносимую душевную боль и вину.
Он чувствует себя чужим среди других детей, ему сложно выстраивать с ними отношения из-за чувства неполноценности. Все в себе ему кажется недостойным, позорным и несуразным. Страх выглядеть глупо мешает ему делать то, что хотелось бы. Поэтому он всегда подражает другим, чтобы не привлекать к себе внимание или держится в стороне. А если его воспринимают как равного, то для него это большое счастье. Он радуется и чувствует себя счастливым, но ненадолго. В такие моменты в его голове пробуждается чей-то голос, который напевает «мантру страдания», запускающую череду