мне все это кажется каким-то психологическим триллером, как будто наши встречи – это часть тайного ритуала. Особенно, когда мы встречаемся глазами, я как будто в них тону. Начинаю видеть бескрайнюю пустыню, которая затягивает меня в свои зыбучие пески, а я в панике начинаю выкарабкиваться. Мурашки, бывает, бегают по телу, – сказал, вздрогнув Рафаэль.
– Ну что же, тогда будем ждать, что будет дальше, – проигнорировав вариант с ритуалом и выбрав интерпретацию здравого смысла, подытожил разговор Артур Маркович. На этих словах он закрыл свою тетрадь и посмотрел на время.
Время, отведенное на консультацию, подошло к концу, и Рафаэль, расплатившись, вышел из кабинета. Они договорились с Артуром Марковичем на еженедельные встречи для того, чтобы помочь Рафаэлю выстроить терапию с Танвиром. В психологии такие консультации с более опытным психотерапевтом называются супервизиями. Рафаэль вышел на улицу и направился в сторону метро.
III. В отсутствие свободы
Через неделю Рафаэль приехал на встречу с Артуром Марковичем с опозданием на двадцать минут.
По дороге на встречу вернулись сомнения по поводу целесообразности в этих встречах. Внутри буйствовали раздражение и агрессия. Рафаэль сильно нервничал, но не понимал причину своего напряжения. Он чувствовал, как кровь кипит в жилах и пульсирует в висках, ему хотелось с кем-нибудь подраться. Он представлял себе, как избивал бы человека. Этот гнев как будто расплавлял его изнутри и в какой-то момент он неожиданно для себя почувствовал, как расщепляется надвое. Одна из частей как будто стала отдаляться и превращаться в сгусток энергии или сущность, наполненную злобой и ненавистью. Вторая же часть, оставшаяся внутри, дрожала от жуткого страха в ожидании расправы, ей хотелось спрятаться или стать невидимой, но бежать было некуда. Со всей ненавистью эта злобная отдалившаяся субличность теперь нападала на самого Рафаэля. Это выражалось в виде ядовитой самокритики, которая вызывала невыносимое чувство вины за негативные эмоции и мысли по отношению к другим людям, которые он испытывал несколько минут назад. Он критиковал свою неадекватную агрессию, считая, что настоящий психолог такой распущенности себе бы не позволил. А значит, он не настоящий, и тогда его нужно уничтожить.
Будучи в возбужденном состоянии он не заметил, как добрался до места. Лишь на секунду он смог вернуться в реальность и отвлечься от внутреннего самоуничтожения, чтобы сориентироваться в пространстве. Убедившись в правильности своего местоположения, он снова продолжил истреблять все несовершенное в своем внутреннем мире. Другая же часть Рафаэля, слабая и беспомощная, которая подвергалась нападению, пыталась предотвратить собственную аннигиляцию, пытаясь игнорировать самокритику и чувство вины. Эта не имеющая права на существование часть Рафаэля защищалась, ведя бесконечный внутренний диалог, отвлекая себя от раздавливающих чувств и отравляющих