в машинный зал короткие вылазки и спешили ретироваться вниз в кабинет с вентилятором.
Зимой в машинный зал затаскивали огромный самодельный электрический обогреватель. Народные умельцы сварганили его из длинной асбестовой трубы, обмотанной спиралью и укреплённой на металлических ножках. Со сменой времени года полуголые торсы жрецов ЭВМ облекались в ватники. Попутно с расчётами на ЭВМ они пекли в обогревателе картошку на весь отдел. Для этого асбестовая труба на всю длину забивалась клубнями, которые девчонки каждый день приносили из дому.
Обогреватель грел машине то один, то другой бок. И чудо техники – ЭВМ, в паспорте которой был прописан строгий температурный режим и еженедельная генеральная уборка, в таких условиях с перебоями, но всё-таки умудрялась работать!
Каждое утро Тара на вахтенном автобусе отправлялась в промышленную часть города и проводила весь день среди серых, громоздких, засыпанных цементной пылью построек.
Душа Тары изнывала, требуя воздуха и красоты.
И она поступила в вечернюю художественную школу. Три раза в неделю по вечерам после работы вместе с такими же, как она, великовозрастными энтузиастами Тара просиживала за мольбертом почти до десяти часов вечера.
Преподаватель, не утруждая их и себя «наукой строгой», компоновал предметы в натурной постановке (а чаще использовал оставшиеся от дневной смены уже расставленные предметы) и уходил по своим делам.
Натюрморты, натюрморты, натюрморты… А над ними летали их мечты. Как безгранично и весело они тогда мечтали!..
Однажды среди треснутых ваз, муляжных овощей и фруктов в натюрморте оказался аппетитный свежеиспечённый, дивно пахнущий каравай хлеба. Такое искушение для голодной братии, не всегда успевающей перекусить после рабочего дня! С молчаливого согласия всех к концу занятия хлеб был выеден со дна до тонкой корочки сверху. От каравая в центре этого незабываемого натюрморта осталась одна лишь видимость…
Художественную школу Тара окончила с отличием, и это потом так вот круто изменило её жизнь.
Тара вспомнила слова Галины Александровны. Ей приятны были одобрения коллеги по профессии. Но в глубине души она не зависела ни от чьих-то козней, ни от чьих-то похвал.
Прозвенел звонок с урока. Тара открыла дверь кабинета и в него влетели первоклашки за своими просохшими расколдованными черепахами. Только эти букашечки, что обнимали её, разраставшимся в одну минуту гудящим роем, только они, глядящие на неё в ожидании чуда, были для Тары высшей наградой.
На подоконнике остался один разноцветный лист. Работа Далилы. Нежные, дождливые, приглушённые оттенки гармонично дополняли друг друга. Сбоку к маме черепахе прижимался маленький черепашонок.
Тара взяла картинку и вышла в коридор. У окна рядом с Далилой стояла Славка, что-то ей оживлённо рассказывая. Далила робко улыбалась и кивала.
Десять лет назад Тара и Славка, взявшись за руки, шли в эту школу на свой первый урок.
В школу, где когда-то училась Тара, дорогу