.

помыслить ведь не смел!

      Кто их наслал, когда? – Было загадкой.

      Дом встал на место и легко вздохнул.

      Звук изданный был многими услышан.

      Кто ж стены опоясал – вмиг уснул.

      Цветы сомкнули лепестки в бутоны,

      Их аромат унёсся с ветром вдаль.

      Давид со стариком вошли в избушку,

      Где образ девы порождал печаль.

      Всё было уж готово к продолженью

      Того, что вместе начали вчера.

      Вода, как и положено, кипела,

      Углём светились бывшие дрова.

      Стемнело. Ни на миг не задержавшись,

      Влетел в дом с веретенцем соловей.

      Старик закрыл плотнее ставни окон,

      Замки проверил тут же у дверей.

      Вокруг горели, как вчера лучины.

      Приятный запах веточек сосны

      Витал в дому. Все ждали продолженья,

      И больше те, кто были влюблены.

      Соловушка ударил крепким клювом

      В сокрытый с глаз, невидимый замок.

      Сундук, как и положено, раскрылся

      И выпустил наружу, что берёг.

      Оттуда полетели словно туча,

      Успевшие пробиться мотыльки.

      Они стремились к свету и кружились,

      И были грациозны и легки.

      Хотелось любоваться этим вечно,

      Но нужно было дело продолжать.

      Давид прижал к себе покрепче скрипку,

      И стал процессом дивным управлять.

      Летающие в парочки разбились,

      Яички отложили на сосне,

      И вот уже полезли гусенички,

      Жующие «иголочки» в избе.

      Давид играл быстрее и быстрее.

      А те толстели прямо на глазах,

      Достигнув ожидаемых размеров

      Так скоро, как возможно в чудесах.

      Отъевшись, они сильно изменились,

      Упрятав нитью в коконы себя,

      Как будто завернулись в одеяло,

      Чтоб их не беспокоили три дня.

      Представилась работа и для птицы.

      Она бросала «спящих» в кипяток.

      «Обертка» в шёлк тончайший превращалась,

      Готовясь закрутиться в завиток.

      В то время музыкант призвал в дом холод,

      Чтоб воду побыстрее остудить.

      И вот уж кипяток бурлящий прежде,

      Не мог собою руку обварить.

      Вода остыла. Коконы достали,

      На доски уложили, чтобы свить

      В тончайшую, как кем-то замышлялось,

      Приятную, чуть видимую нить.

      Опять Давид провёл смычком по скрипке.

      Теперь он видел лишь веретено.

      Оно поднялось, с «шариком» сцепилось…

      И дело, как сказали бы, пошло.

      Буквально с каждым новым поворотом,

      Наружность девы делалась ясней.

      Дочь, видя всех, приятно улыбалась,

      И восхищала внешностью своей.

      В то время как волшебная работа

      Закончилась – легло веретено.

      В избе все с облегчением вздохнули.

      Вдруг кто-то постучал рукой в окно.

      Потом ломиться в дверь стал, угрожая

      Преграду, коль не вскроют