Русская Зарубежная Церковь в первой половине 1920-х годов. Организация церковного управления в эмиграции
на покой на Афон, где я проживал с марта 1920 года по сентябрь того года»[226].
Не было у Председателя Заграничного ВЦУ и сомнений в подлинности указа и его толкования. Как свидетельствовал впоследствии епископ Вениамин (Федченков), Председатель Заграничного ВЦУ с самого начала заявлял относительно указа – «Ясность полная» и толковал его вполне однозначно: «Указ упраздняет всякое Церковное Заграничное Управление и всю Заграничную Церковную жизнь Европы рассматривает как одну Епархию, возглавляемую митр[ополитом] Евлогием. Итак, Высшая Церковная власть во всей Европе за границей вручается митрополиту Евлогию»[227].
Казалось бы, вопрос был решен – митрополит Антоний уступал место митрополиту Евлогию. Однако к осени 1922 г. мнение главы Зарубежного ВЦУ изменилось, и он уже занимал противоположную позицию.
Причиной тому стал, прежде всего, отказ Протата[228] горы Афон принять митрополита Антония. Второй причиной, не менее важной, стала непоследовательность владыки – черта, отмеченная многими его современниками.
Яркий пример такой непоследовательности приводит протопресвитер Георгий Шавельский. «Всем было известно его нетерпимое отношение к инославным христианам: всякие моления и за живых, и за умерших инославных им запрещались», – пишет протопресвитер и тут же рассказывает о дружбе митрополита (во время его пребывания на Киевской кафедре) с австрийским генералом Эйхорном. Узнав о тяжелом ранении последнего, архипастырь приказал монахам собраться в соборе Киево-Печерской Лавры и служить молебен о здравии. Во время совершения молебна пришло известие о смерти Эйхорна, и митрополит тут же повелел служить по нему панихиду[229].
Другой пример непоследовательности митрополита Антония приводит архимандрит Киприан (Керн), описывая известное разделение между Карловацким Синодом и митрополитом Евлогием в 1926–1933 годах. С одной стороны, митрополит Антоний принимал через покаяние тех, кто приходил из юрисдикции митрополита Евлогия, говорил о безблагодатности совершаемых им таинств и даже повторно отпел Императрицу Марию Феодоровну, заявив о недействительности отпевания, совершенного в Париже. С другой стороны, он прекрасно понимал, что причины разделения неглубоки и несерьезны, в то же самое время заявляя: «Два старых дурака поссорились из-за выеденного яйца, а потом раздули»[230].
В связи с этим не кажется удивительным свидетельство митрополита Евлогия относительно Свято-Сергиевского института. «Лично митрополит Антоний, – писал митрополит Евлогий, – к институту относился благожелательно, особенно после личного ознакомления с ним в 1926 г., отмечая это в частных беседах и в церковных проповедях и в печати. Но удивительно, что в то же самое время он не только не протестовал против клеветнических нападок