человек, которым посчастливилось уцелеть и в бою, и во время длительного преследования марийцев. До безумия напуганные, они поведали старому слуге о десятках тысяч марийского войска, об их демонической силе и беспощадности. Совершенно отчаявшиеся, они хоть и смогли убежать от преследователей, но полагали, что тем лишь отсрочили себе конец – на пару, а в лучшем случае на три дня.
Напугавшись пуще выживших, Урис стрелой рванул в покои Яля, даже не постучав в тяжелую дверь и не упредив о своем приходе.
– Что?! Сволочь, Урис, ты что себе позволяешь?! – даже в злости Яль не разрешал себе использовать грубые бранные слова, столь распространенные среди корсанских мужиков, ограничиваясь лишь простыми ругательствами.
– Прости, князь! – со слезами на слезах отвечал старик. – Дело-то безотложное!
Расслышав столь необычное к себе обращение, вняв жалкому виду и кротким словам верного слуги, Яль умерил свой гнев.
– Хорошо-хорошо! – с подступающим к сердцу волнением прошептал он, поднимаясь с постели. – Ну, говори скорей!
– Так ведь это… – расстроенный Урис не мог подобрать слов. – Отец твой… – он сложил руки на груди, как делают с умершими, – и брат… и все наше войско, – глотая слезы, договорил он и, обессиленный, рухнул на колени перед Ялем.
– А… – начал было говорить новоиспеченный князь, но так и застыл в безмолвии.
В представлении Яля все было плохо и даже очень. Совсем не о такой помощи просил он Рогу, который, как на это ни посмотри, явно перестарался. Отца было жаль, но не его смерть повергла Яля в шок. Самой ошеломляющей для молодого князя стала утрата войска – силы, без которой власть теряла самую свою основу.
С открытым ртом, не проронив и слова, Яль сел на кровать, прислонился к спинке и просто беспомощно глядел сквозь Уриса. Время от времени его мозг включался, чтобы найти какую-нибудь зацепку, хоть малый шанс выбраться из этой ситуации. И, ничего не придумав, князь вновь погружался в прострацию.
– Да что ж это… что ж это! – беспомощно размахивал руками слуга, не оставляя надежду привести молодого князя в чувство.
Урис нежно тормошил Яля за худые плечи, пробовал легонько бить по щекам, брызгал в лицо водой. Безуспешно: молодой князь, словно истукан, продолжал невозмутимо глядеть за невидимый через стену горизонт.
За этой сценой и застал их вездесущий Нукер – уже слишком старый, чтобы отправиться вместе со своим двоюродным братом Гитом на битву. Несмотря на ранний час, кто-то поднял старика с постели, принеся страшную весть и ему.
Завидев оцепеневшего Яля, даже Нукер, давно переставший удивляться, высоко поднял обе свои седые брови, задумчиво почесал худо выбритый подбородок и в нерешительности сел рядом. Вскоре к Нукеру присоединился Хима – вассал Гита из западных земель, также избежавший битвы, поскольку умел ладить с хозяйством, но не с оружием.
– Нукер, дорогой, – тонким голосом, совсем не соответствующим его тучному сложению, начал Хима, – а что делают… я имею в виду, как обычно поступают в такой