чепуху». А ещё вот что сказала. «Ты, Вика, какую бы ненормальность или безумие он ни замыслил однажды, помогай ему во всём. Потому что он рано или поздно изберёт тот путь, что и приведёт к моему освобождению отсюда. Он знает, как меня вернуть на мою Родину в моём прежнем обличье. Пусть тебе это кажется невозможным. Это возможно. У меня на Родине мой отец и мой сын. Ждут меня. Я им нужна. Отец, но он мой отчим, мне и сказал при первой же возможности, что я могу к ним вернуться. Тогда я посчитала его слова за то, что происходит только в фантазиях безудержных фантастов. Я не поверила. Теперь знаю, что он, мой единственный и прошлый муж, и есть такая возможность моего возврата. Не к нему. Он мне давно не нужен. На мою Родину. К моему сыну и к новому изданию моей судьбы, которую Венд зажевал, как негодный автомат уникальную заготовку. Вика, ты прости мой технический кретинизм, но я говорю с тобою на том языке и в тех понятиях, кои и усвоила при своей жизни. Ты будешь для меня вроде гарантийной копии того, о чём я ему и говорила. А он не поверил. Ты передашь, и он поймёт, что не сходил с ума. А ты поймёшь то же самое. Я не сон, и не твое умопомрачение. Я настоящая Нэя, которую ты знала на спутнике «Гелия». Хотя я и другая теперь».
Вика, бледная, что не было ей свойственно, смотрела перед собой, воспроизводя странный разговор, невозможный ни во сне, ни в подлинном бреду. Она передохнула и попросила воды. Он подал ей сок. Кук всюду и всем навязывал гранатовый сок. Он даже воду разбавлял гранатовым соком. Такая у него была фишка. – Как он мне надоел со своими замашками восточного деспота. Да ещё эта борода! Представляю, на кого он будет похож. На какого-то жуткого террориста времён Эпохи Глобальных Войн…
Вика не стала пить сок, – Дай воды, Радослав! – и пила так долго, так много и жадно, что вызывала недоумение по поводу вместимости её желудка. – Уф! – она выдохнула и пояснила своё состояние. – Жажда невозможная. Слёзы же беспрестанные, а тут ещё и Белояр со своими играми в султана и одалиску. Хотя и султана, и одалиску давно пора на переработку вторсырья. – Она с неожиданной весёлостью рассмеялась. Стала симпатичной, явив две круглые ямочки на щеках. – Он никуда уже от меня не денется. Он же одинок, как сыч в дупле, хотя и строит из себя орла в вышине.
– Он – Кук на засыхающей вершине, а не сыч в сыром дупле, – поправил её Радослав, принимая её веселье.
– Не на медноголовой же ему жениться, – продолжала смеяться Вика. – Сам мне рассказывал, что терпеть не может рыжеволосых, сам являясь таковым. А там, где он жил и будет жить дальше, все девки рыжие! Он любил только единственную женщину с медными волосами – свою дочь. И поэтому, когда он прикасался к тем особам инопланетного происхождения, он ощущал всегда привкус некоего кровосмешения. К женщинам с других континентов он по недостатку времени не сумел найти подход. Ты только представь, Радослав, огромная планета, и всего несколько человек землян в массиве инопланетян. Мне страшно. Страшнее, чем на спутнике. Там мы были в отрыве от Земли, но ведь без инопланетян. Хотя тебе