всей плотью свеченье
Узенького заката —
О столь здесь река поката,
О столь здесь ее теченье
Наклонно к небу, что с лона
Соскальзывают лучи.
И этим прощальным часом
Так розовато, так серо
В каменном вертограде,
Особенно здесь, у мóста —
Лучам, тем проститься просто,
И даже на Германдаде
Несколько их осело,
Чтоб умереть в ночи.
Мгла счерствевшая раскрошена
Из поэмы «Русский ислам»
Мгла счерствевшая раскрошена
В блескотню земных огней,
Но – с лицом сырого коршуна —
Нощь колеблется над ней,
Ибо прут квашню безлицую
Полумесяцы дорог,
Чтоб поднялся над столицею
Хлеб отвергнутых даров,
Ибо мгла, хоть и расквашена,
Хоть осыпалась, шурша,
Но под осыпью-то скважина,
Где пока еще душа,
Пусть почти что напрочь стертая
Наглой тщетностью своей,
Но, пока она не мертвая,
Долг – свидетельствовать ей
И следить за Богозданными…
Но уже, как некий знак,
Над московскими зинданами
Меркнет пурпурный зигзаг.
Ленинград
Какая-то убыль почти ежедневна —
Как будто рассеянней свет,
Как будто иссохла, изжёстчилась пневма,
Как будто бы полог изветх;
Как будто со всякой секундой грубее
Обрюзгшая плоть у реки,
И даже коротких лучей скарабеи
На ней и тусклы и редки;
Как будто все меньше колонн в колоннадах
Когда-то любимых домов,
И все тяжелей переносится нá дух
Кровавых заводов дымок; —
Как будто кончается сроками ссуда
И вскорости время суда;
КАК БУДТО БЫ КТО-ТО ОТХОДИТ ОТСЮДА
И НЕКТО ЗАХОДИТ СЮДА.
Хор на четыре невстречи
По кому склизкой вицей
Дождь хлестнул дыролицый?
Кто не знал урок?
И для чьих ауспиций
С мутной выси смутной птицей
Казан броский кувырок?
Сколько костных, дрожащих
Лестниц в перистых чащах
Ночи, ткущей чад.
Но не щелкнет ни хрящик,
Изо всех купин горящих
Ни словечка – все молчат.
А на склизких высотах
Мертвый мед в черных сотах
Ктó по ветру льет?
Кто, скрипя на воротах,
Птиц скликает криворотых,
Но не видит их полет?
Громный голос из мрака
Разогнул волны праха
Мусорной зимы
И расчистилась плаха,
Но – полны греха и страха —
Ничего