впереди, куда ни сторонись.
Что бы ни значилось на картах и на шкалах
И в скоротечных полушариях страниц,
Всегда насквозь и вкось заматывают кокон
– Волос за волосом закат, ко стыку стык —:
Тускнея, катится волна стекловолокон,
На срезе розовых, на сгибе золотых.
А вслед за нею тьма идет по Галилее
– Как бы внутри волнистого стекла —:
В отлогах пурпурней, в подъемах зеленее
И в черном озере, как косточка, светла.
«Во мгле хрипят червивые цыгане…»
Во мгле хрипят червивые цыгане
И нашатырно пахнет от мездры.
Заросшими веревкой утюгами
Переступают мертвые одры.
Трещат огни холерного обоза,
Визжит петух в селении на дне.
Не та дорога и не эта роза
– Не от меня. Не я. И не ко мне —
По узким кромкам складчатого мрака
Под уголки обугленных ворот
Кружат коней цыганка и собака —
Всегда наверх и никогда вперед.
Мне табаку до осени не хватит.
Я не хочу их сладкого вина.
Альфонс ложится под короткий катет.
– Не та дорога – и не та луна —
Дачная баллада
Во тьму на кормленье был сослан
Боярышник, мокрый до слез,
Метелки сиренные с ним прискакали
И смород полупесьих полки.
Было стыдно березовским соснам
Перед сходом сосновских берез,
Что их детки, луны нализавшись, икали
И высовывали языки.
В России нету места страшнее, чем дача
В июле, в двенадцать часов,
Когда на шоссе высвещаются сети
К отлову опальных машин
И падает сердце от подколодного квача
И умолчного пения сов,
И всё плачут и плачут какие-то дети,
И капает капля в кувшин.
Виды на ночь 25.12.1994
В польше и дальше, там, где поезд погашенный едет
И в воронках фонарных стоит кристаллический чад,
На перронах, истертых до глянца, кто дышит, кто лает, кто бредит,
Кто прозекторским светом отсиняет себе китайчат, —
Лишь казенные снежные бабы с флажками, по имени Эдит,
Время бочками вешают и в лицо тепловозу молчат.
В льеже и ниже, там, где пляшут базарные сети,
Заспиртовано в каждом окошке ночное кино,
Дождь висит полосатый сквозь ячейки в химическом свете;
На косых перекрестках затекает брусчатое дно,
Уплывают по черным шоссе – По сверкающим – спящие дети
в колыбельках стеклянных, Где между лучами темно.
В небе и выше, где луна на бессветной равнине
облаков Зеленеет, сжижается и протекает к земле,
Самолет неподвижный лежит на запаханной гнили и глине;
Поджидая смещения сфер, спит пилот на рогатом руле.
И босыми крылами звенящими твердь толкают по льдине
вереницей светящейся ангелы, Исчезая за поворотом во