потому, что ты пьешь непонятно что, – он поднял со стола и повертел в руках начатую бутылку, – причем без меня. И читаешь непонятно на чем написанные газеты, – Марсель укоризненно приподнял за уголок утренний номер «Женьелин[10]». – Это вообще, что за язык? Все в строчку… С таким же успехом вы могли бы писать газеты на пиньине[11].
– Вышвырнуть тебя за дверь? – предложил я.
– О нет. Там я был и там чрезвычайно паршиво.
Он вернулся и обнял меня. Уже по-человечески. От него пахло духами и тонким горьковато-терпким запахом каких-то сигарет. Спиртным пока еще нет.
– Трость? Серьезно?
Марсель упал в мое кресло. Сочувственно ухмыльнулся и покачал головой.
– Там, где я был последний год, ходить с тростью было хорошим тоном еще каких-то сто лет назад. Там же мне прострелили голень и теперь я просто законодатель ретро-моды.
Я засмеялся. Марсель тоже, прикрывая рот ребром ладони – противная и никуда не исчезающая его привычка с самой школы. В ненадолго наступившую тишину вкрадчиво вклинился голос Сяо.
– У вас гости, господин Лим?..
– Заткни эту штуку, пока я этого не сделал, – Марсель ткнул пальцем в сторону бокса. – Я могу, ты же знаешь, – он наклонился над столиком и понюхал стакан. – Водка. Вы северяне пьете всякую дрянь. Зато тут у вас можно действительно опрокинуть по паре стаканов с другом. Не чая, заметь. Я больше не могу вести душевные беседы за чаем. Я устал от этого, дружище.
За потоком его мыслей следить было сложно, но я и не пытался. Принес второй стакан и плеснул на два глотка в каждый.
– Давно из Поднебесной?
– Скорее не был там уже много лет. Возвращаюсь как в любимый дом. Не верится, что еще неделя-другая и вокруг меня будут уже горы и облачные башни Цзянси. Ты видел эти реки огней и лазурное небо? – он выпил содержимое стакана до дна и облизнул губы. – Там, где я был – все иначе.
– На западе?
– Дальше, чем ты можешь представить.
Марсель был в разъездах всегда. Я не знал, чем точно он занимается и на какие деньги живет и колесит по континенту. Мне это не было интересно даже тогда, когда я носил погоны городового. По одной из традиций нашего негласного соглашения, мы не задавали друг другу неудобных вопросов. Марсель приезжал редко и первым человеком, кого он навещал – всегда был я. Даже в тот день, когда он заявился без кисти руки. Хирург с Агатового рынка был вторым в его списке. Два года назад в тех же очках, но в длинном темном плаще он стоял у входа в храм с белыми ирисами[12]. Он заметил меня тогда, но даже не кивнул. В тот день я единственный раз был в списке не первым – он приехал к Марте.
И все же по куче паспортов и карточек, по нелегальному пистолету в кармане его плаща и ненастоящему имени я сделал вывод, что Марсель скорее всего чем-то торговал. Не слишком законным и куда более ценным чем то, что можно раздобыть на Агатовом рынке. И речь не шла о контрабанде через границы с Поднебесной. Его тропы шли куда дальше.
– Говоря словами мест откуда я прибыл, там истинный рай.