не заткнется, верно? Ладно! – он поднялся с кресла и взъерошил мокрые волосы на макушке. – Бери куртку и оставь тут чертовы деньги, телефон и надежды вернуться домой в сознании. Мы идем покорять самые прекрасные и мерзкие кварталы этого городка. Насчет денег я не шутил – твой друг Марсель берет этот вечер на себя, – он оглядел унылым взглядом мою квартиру. – Слушай, я же могу оставить у тебя кое-что? Просто сумку. Не хочу тащиться с ней в отель. Надеюсь, твой электронный болван не поднимет визг по этому поводу. Только пристрой ее как надо и куда надо. Не хочу слышать про твои надежные замки и честных граждан Яндаша.
Я усмехнулся.
– Сам знаешь куда положить.
Я закрывал входную дверь, а Марсель разглядывал стены, от которых отслаивалась слой за слоем темно-синяя краска. Паутина кабелей тянулась по стенам вверх, буравя низкий потолок в сырых разводах.
– У тебя же не самая дешевая подписка, верно? Хотя и похоже, что это самое дно. Но я видел дно и похлеще, – он вздохнул, глядя как я пытаюсь закрыть дверь плохо работающей картой. – Вы дикари, Кирилл. Неужели нельзя настроить это через ВейСинь[13]? Северные дикари.
Я пропустил его замечание мимо ушей. Карточка никак не хотела работать. Словно кто-то покопался в моем замке и потом неумело собрал его обратно. Марсель опирался спиной на грязную стену и постукивал хромовой тростью по перилам.
– Версаль, Кирилл, в этот раз я видел Версаль. Что сказать – красота запустения. Изрисованные граффити древние стены, но все еще величественные. Дом королей. Представь – полная тишина, желтое предзакатное небо и я в центре поросшего травой древнего дворца. Погруженный в медитацию и наслаждение одиночеством. Ради этого стоило тащиться на край мира.
– Это тебе там ногу прострелили?
Он задумчиво посмотрел на лодыжку.
– Нет. Это в Лондоне. Знаешь, я смотрел этому подонку в глаза, прежде чем тот спустил курок. Там первобытная ярость. Такой у нас уже не найти. Иногда не хватает среди всего этого, – Марсель стукнул по кабелю кончиком трости.
На улице пахло недавним дождем и горелым маслом. Марсель пощелкал пальцами и закрыл глаза. В лужах отражались желтые и оранжевые фонари. По мокрой улице сновали прохожие. Пожалуй, слишком людно. Марсель поднял руки, пропуская толпу цветных курток, выбритых затылков, мигающих в такт крикеру – вызывающему эйфорию смешению звуков и электромагнитных волн экутеров. Девушки и парни с тонкими шеями и горящими глазами: одни пятились задом, стараясь не выпасть из шумной беседы, другие фотографировали свинцовое небо, третьи неспешно орудовали палочками, держа навесу коробочки с рисом. Парень в пестром шарфе задел меня локтем, обернулся и с улыбкой сложил «десять» из двух пальцев. Единственное, что успел выучить, видимо. Такое же поток брел в обратном направлении. У фонарей собирались хангеры, ловили бесплатную сеть от кафе и оглядываясь загружали дорожки крикеров в запароленные телефоны – готовились к ночи.
Один поток следовал к площади Тайянг, где в небо летели горящие фонарики, а с огромных экранов лились потоки музыки и