и сунул за пазуху бездомного слегка потрепанную желтую карточку. – Фальшивая карта на социальную подписку. Пару дней поживешь в приличном общежитии, поешь субпродуктов и послушаешь радио, пока службы не разберутся что к чему. Хотя и потом ничего серьезного с тобой не сделают. Хуже точно не будет, – он поднялся и отряхнул руки. – Знаешь, Кирилл, по-моему, этого парня больше обрадовал юань.
Хлопали двери кофеен. Из них вырывались запахи пряных соусов и жареных грибов.
– Вот! – Марсель втянул носом аромат свежей еды. – К этому добавить немного риса, немного устричного соуса. Гунбао и пару стаканов холодной сиболийской водки. Идем, я чувствую, что мы сейчас поедим.
Он остановился взглядом на ресторанчике Во. Над низкой крышей висело свинцовое небо.
– Эй, стоп! Не сегодня, дружище.
Я остановил его, потянув за рукав. Марсель удивленно уставился на мои пальцы.
– Хочешь испортить мне ужин? Тут есть гунбао? Или только вьетнамская стряпня?
Я кивнул на плотно прикрытые двери ресторана.
– Спецобслуживание, понимаешь?
– О! – Марсель сделал большие глаза, задумчиво покачал головой и поманил меня пальцем. – Это я понимаю. Это хорошо. Только ведь и я спецклиент, верно?
Мне следовало быть более настойчивым. Но я не знал как. Марсель уже вошел в ресторан. Я видел его, подходящим к стойке. Видел, как подбежал и поклонился господин Во. На его лице сменяли друг друга услужливость и ужас. А еще видел настоящий бамбуковый пол и низкие столики, за которыми копошились силуэты в темных куртках. Один был совсем близко. Старик в маленьких круглых очках разминал в руках тонкую сигарету. Справа от него копался пальцами в тарелке круглощекий тип. Его пиджак едва не рвался по швам на широкой спине. Тонкая как стебель бамбука девушка в черном парике курила и водила пальцем по этикетке открытой бутылки вина. Старик наклонился и что-то шепнул ей, не отрывая взгляда от валика в пальцах. Девушка поднялась, изящно изогнувшись и прикрыла дверь.
Я стоял на улице. Раздраженно гудя, меня объезжали редкие машины. Наконец Марсель вышел. В руках он держал сверток, от которого поднимался белый пар.
– Для нас с тобой нашлись две порции бань куон[15]. Забавное место. Мне тут понравилось, – он присел на ступеньку крыльца и отдал мне сверток. Потом посмотрел на низкое небо, втянул воздух. – Знаешь, там, – он точно кивнул в сторону запада, – я уже начал теряться, забывать о том, что не нужно пытаться, нужно плыть по течению реки в безмятежности, не сопротивляясь потоку. Там все не так.
– А теперь вспомнил? – усмехнулся я. – Ты знаешь, что этот ужин мог стать для тебя последним?
– Вот и я о том же. Последним, первым – какая, по сути, разница? Тот, кто прострелил мне ногу там в Лондоне выбил бы эту дверь и взял свои бань куон. Я же поддался потоку, и он привел меня к моим бань куон, хотя мог бы и не привести. Понимаешь, о чем я?
– О какой-то дурацкой философии?
– Да нет же! – он засмеялся. –