я. – Действительно, приснилось что-то нелепое, какая-то пертурбация. Извините за беспокойство.
Я повернулся на другой бок и выполнил приёмы, способствующие быстрому засыпанию. Видения прошлого стали быстро исчезать из сознания.
Погибших лётчиков и пассажиров вертушек я не стал включать в свой перечень поражённых целей, потому как стрелял лишь в роторы боевых машин, в железо. И не я добивал этих людей.
Груз, находившийся на убитых верблюдах, перераспределили по другим их собратьям, и караван возобновил движение.
Трое суток спустя мы достигли Эль-Хамалы, городка с четырёхтысячным населением, теснившегося вокруг небольшого округлого озера, воды которого пополнялись подземной рекой. Одно- и двухэтажные каменные дома, зелёные каймы растительности. В глаза бросались высокие финиковые пальмы, защищавшие от избытка солнечной радиации другие деревья – фиговые, персиковые, оливковые. За окраинами городка – посевы проса и ячменя.
Ничего примечательного, доводилось видеть подобное ранее.
Вожатый каравана Джафар сдал доставленные вьюки какому-то местному шейху и несколькими сдержанными словами поблагодарил нас за сопровождение.
Что это был за «товар» и кому он предназначался, так и осталось нам неведомым.
Сутки отдыха, в который входили вкусная еда, ночная помывка в хаммаме – общественной бане с тёплыми мраморными скамьями и чудесными безалкогольными напитками, которых я ни до, ни после не пробовал. Но больше всего запомнилась стопроцентная влажность воздуха в парной при шестидесятиградусной температуре, приводящие тело в состояние бесконечного блаженства. В совокупности это было нечто, заставлявшее вспоминать о волшебных ночах Шахерезады.
Затем продолжительный полноценный сон и – в обратный путь.
Офицер спецслужбы, встретивший нашу группу по возвращении в часть, сказал, что операция с доставкой груза секретная и распространяться о ней не следует. То же самое он говорил перед отправлением каравана в пустыню.
Нельзя исключать, что путешествие к оазису Эль-Хамала имело отношение к обходу каких-то международных санкций. Пусть даже и так; солдатское дело – выполнять приказы командования, а не обсуждать их.
Утром, когда мы проснулись, Саша зачем-то продолжила разговор о своём бывшем муже; видимо, мысли о нём не переставали тревожить её.
– Я ведь не всё рассказала о причинах развода, – несколько волнуясь, сказала она. – Так-то он хороший и мастер на все руки. Но вот слова против не скажи! Бывало, голову ломаешь, что его завело. Насупится и прекратит общение и будет молчать месяц, два – до бесконечности. И всё с гордым оскорблённым видом, давая понять, что это я своим недружественным поведением виновата в размолвке. И не смягчится, пока не обратишься к нему с поклоном и покаянностью.
– Случай какой-нибудь приведите.
– Ну вот, допустим, уезжает в служебную командировку на три месяца. Говорю ему, отзвонись, как приедешь на место. Это же просьба, а не указание, верно? Но он воспринимает по-иному, обижается и молчит до самого