могли смутить.
– А парень задержанный, он что?
– Отпирается от всего.
– Да я не про это. Он к ней в сад лазил?
– То-то и есть, что он! Соседка его видела, да сама Амина. Мельком.
Рейна отвернулась, делая вид, что разговор ее более не интересует. Весь Фрисм теперь ждет, что она осудит на смерть человека, пойманного стражей. Сделает ли она это? Особенно, если иных доказательств, кроме браслета в кармане, нет…
Карета въехала на площадь. Не центральную, что у храма, нет, грязные людские делишки не след судить пред ликом богов и богатых горожан. Боги сами вершат свой суд, а горожанам не трудно и прокатиться, если пожелают поглядеть на казнь. Судили обычно на площади в северном конце.
«Как глупо, – подумала Рейна. – Запрятать все, что пугает взор, подальше, казнить не волею богов, под коими все ходим, а волей наместника и королевской власти. Моэраль… нет, Моэраль так не делал».
И, отгоняя мысли, приносящие боль, она вновь прикоснулась к животу, как к оберегу.
Площадь была полна. Главу Ливока в городе знали хорошо, и страшная, насильственная гибель его дочери взволновала многих. Убийцу, опасаясь гнева толпы, стража спрятала в прилегающем к площади доме. Не то чтобы его владельцы оказались рады соседству, но возражать никто не осмелился.
С помощью Рене Рейна выбралась из кареты и глубоко вдохнула – ее немного укачало, нужно было прийти в себя. В воздухе пахло весной: распускающимися почками, первыми робкими цветами, свежестью освободившейся ото льда воды. Но тот же ветер, что нес с полей благоухание юных трав, донес до носа Рейны и запах смердящих канав бедных кварталов города.
Рейна поморщилась.
– Миледи! Госпожа Молдлейт! – нестарая заплаканная женщина в богатом, пошитом у хорошей портнихи платье, кинулась в грязь под ноги Рейне. – Заступись, госпожа, накажи убийцу!!!
Мать Ритвы. Интересно, дочь была ее единственным ребенком?
– Убили, убили мою ненаглядную, пред смертью поглумились!!!
Рейна слегка коснулась плеча женщины кончиками пальцев.
– Встань. Я приехала сюда судить.
Всхлипывающая Амина поднялась, отошла в сторону, прижалась к кряжистому мужчине с посеревшим от горя лицом – мужу. Отцу.
– Рене. Поддержи меня под локоть, пожалуйста.
Помост для суда здесь был и помостом для казней, и подниматься на него было не в пример выше, чем в Холдстейне. Бережно поддерживаемая кастеляном, Рейна взошла и села в приготовленное кресло. Мягкостью оно не отличалось.
– Введите обвиняемого!
Глухо зароптала толпа. Среди собравшихся Рейна различила леди Розанну, ее мужа, вечно сохраняющего скучающий вид, Сорию, судя по виду, весьма взволнованную, нескольких других лиц из благородных. Простолюдинам не было числа.
Немного поодаль стоял Байярдов соглядатай – Эффсин Шарх.
Распахнулись двери ближайшего дома, появились стражники, волоча за собой парня со страшно разбитым лицом.
– Он это, он!!!
– Небось из тайной гильдии