десантом сел и отправился шпагу у пирата принимать. Сам он значит, заместитель его, шкипер, пара мичманов, и нас, матросов, десятка полтора. Попал и я в эту компанию, здоровый я был, крепкий.
– Как ступили мы, значит, на палубу корабля этого проклятого, так я сразу понял, не так здесь что-то. Лица у всех пиратов злые, одичавшие, не дать не взять, зверьё бешенное. А капитан ихний, вылитый дьявол морской. Высоченный, кривой какой-то, шрам на щеке, а на плече кот у него чёрный сидит, здоровенный, как собака. Подумал я тогда, зачем таким сдаваться, всё одно повесить их всех, по морскому регламенту, полагается. Смотрю, и товарищи мои тоже по сторонам озираются, а ушкуйники уже и обступили нас и вроде как за саблями тянуться. Вице адмирал тогда говорит, этому Вальдману. – Вашу шпагу сударь! – А сам-то уж тоже недоброе почувствовал. Поверить мы все тогда не могли, что пираты настолько честью и совестью поступились, что даже закон белого флага соблюдать отказываются, ловушку для нас приготовили, чтобы жизни свои подороже продать.
Сомов, который не отличался изысканным красноречием и богатой диалектикой, тем не менее, рассказывал довольно увлекательно. Если бы эта история не излагалась в семье из года в год, и не надоела большинству слушателей, можно было бы подумать, что Пётр Матвеевич исключительно образованный человек.
Но, к сожалению, в повседневной жизни это было не так. Писал и читал Сомов, через пень колоду, а свою историю рассказывал интересно, только от того что за все эти годы выучил её буквально наизусть, многократно репетировал, и подобрал в ней почти что каждое предложение.
– Вальдман оглядел всех нас с дьявольским прищуром и оскалился, как загнанный волк. В глубине души мы всё ещё надеялись, что ушкуйники сейчас сдадутся, но мичман Гришка Медников, царствие ему небесное, сообразив, что сейчас произойдёт, рванул из-за пазухи сигнальную ракету. Один из пиратов бросился на Гришку и ударил его прямо в грудь стилетом, но к счастью для нас опоздал на пол секунды. Гришка, светлая ему память, рухнул замертво, но и сигнальная ракета уже взмыла в воздух. Тревога! Тревога, заорали с нашего судна, и абордажные крючья вонзились в борт пиратского корабля. Воздух сотрясли оружейные и пистолетные выстрелы, к нам спешили на помощь, но пока мы оставались одни против всей команды пиратов.
– Матросы, особенно те, которые из морского десанта, весьма искусны в штыковой схватке, но, когда на тебя сразу прёт пять, шесть человек, у любого, даже самого умелого моряка, практически нет шансов. Шкипер и капитан, конечно, сразу заслонили собой его высокопревосходительство, а мы, простые служаки, схватились с душегубами. Один из наших даже успел выстрелить, пока вся куча не навалилась. Помню, дал я одному прикладом, второму штыком, да только много их. Я отступаю, винтовкой отмахиваюсь, а помощи всё нет и нет. Две минуты прошло или все десять, трудно сказать, а только удалось мне краем глаза засечь, что его превосходительство