в столицу за наследством, оставленным на его долю вице-адмиралом Брильдом. Влюбившись с первого взгляда, Пётр уже через неделю сделал предложение молодой матери и, уладив все формальности, увёз её и Мишу в Лопухово, где и собирался стать самым зажиточным и знаменитым. Так, собственно, и вышло, но мысли о дорогом сердцу Кати капитане навещали её и будоражили, даже сильнее, чем в молодости. Миша, которого бы Екатерина Владимировна, безусловно, называла Мишель, если бы жила в Петербурге, воспитывался в доме Сомова как родной и нужды в тепле и ласке не знал, хотя с самого начала был в курсе что он не родной сын Петру Матвеевичу.
– Ах, если бы я тогда не пустила моего капитана на день рождения в тот проклятый трактир! Как бы, должно быть, интересно сложилась моя жизнь в Петербурге, – Наматывая русый локон на палец, подумала Екатерина Владимировна, когда Сомов перешёл к той части рассказа, где вся команда пьянствовала двое суток, в честь победы над ушкуйниками.
– Но, увы, увы, моя милая! – Мысленно обращалась она к самой себе. – Прошлое изменить невозможно. Невозможно, как бы этого не хотелось. Изменить можно только будущее. – Подвела вердикт расфантазировавшаяся женщина и, поймав себя на неожиданной мысли, посмотрела на мужа.
Если бы Сомов не притягивал к себе всё внимание за столом, многие бы нашли во взгляде хозяйки что-то необычное. Взгляд был хитрым, лукавым, наверное, даже коварным. Только маленькая Дуняша, не узнав мамы в тот момент, вздрогнула от страха.
– Всё хорошо, солнышко. – Сказала мать своей маленькой дочурке и поцеловала её в лоб. – Всё хорошо.
Глава пятая
18 Июля. Инженер Тимофеев
– Посмотрел я на палубу, вижу, Вальдман мёртвый валяется!
Инженер Тимофеев немного придвинул лавку и подсел к Сомову ближе. Всем своим видом он давал понять хозяину дома и окружающим, что полностью увлечён событиями, о которых сейчас рассказывал Пётр Матвеевич. Инженер расстегивал ворот рубашки, хватался за сердце, вытирал со лба пот, качал головой, чтобы не дай бог кто не заметил, что он поражён всей героичностью и невероятностью этой истории.
На самом деле ему было глубоко плевать на ушкуйников и матросов. Будучи по натуре льстецом и притворщиком, подобным образом он всегда заводил себе покровителей, но сейчас, во время попойки, очевидно, захмелел и явно фальшивил. За столом многие это почувствовали, кроме, разумеется, Сомова, и с отвращением смотря на инженера только и ждали, когда же кончится этот день.
Появившись несколько месяцем назад в Лопухово, Тимофеев как-то сразу втёрся в доверие к Сомову, и даже не имея никаких рекомендательных писем, произвёл о себе впечатление и, наобещав Петру Матвеевичу с три короба, поселился у него в доме.
Обязуясь построить для хозяина мукомольный комплекс по последнему слову техники, Тимофеев лишь отдалённо представлял, как это сделать. Имея не законченное институтское образование, которое он профукал