было бы не под силу одной роте солдат, против которых действовало «несколько тысяч» осетин. Обер-прокурор Синода Голицын, которому давал объяснения генерал Вельяминов, как отмечалось, был близким другом Александра I, и ему приходилось заботиться не только о себе, но еще и о главнокомандующем – Ермолове, не до конца еще прижившемся на Кавказе. С ним, с Ермоловым, была своя собственная сложность. Разделив позицию Аракчеева в вопросе о грузинских князьях Эристави, участвовавших вместе с Титовым в разгроме Южной Осетии, Ермолов невольно становился в «оппозицию» к Голицыну, противнику возвращения Эристави владений в Осетии. Что же до фактической точности всего происшедшего в Южной Осетии, то даже духовные лица – от рядовых священников до экзарха Грузии, – доносившие о разбое карательной экспедиции, были сдержанны в описании всех событий. Разбой здесь сопровождался не только убийствами, арестами людей, но и насилием над женщинами; дикий разгул был так велик, что Титов позаботился даже о своем поваре, для которого он «отнял у осетина жену» и «отдал насильно». Генерал Вельяминов обещал князю Голицыну наказать Титова, но, естественно, этого не произошло. Масштабность карательных мер, предпринятых российско-грузинскими войсками, можно было представить по политической реакции, вызвавшей события весны 1821 года во всей Осетии. Не только представители российских властей, но даже духовные лица не допускались в осетинские села. Осетины, как на юге, так и на севере, отказывались от христианства, «позволявшего» насильникам убивать невинных людей. На требование владикавказского коменданта принять осетин в «российское подданство», из которого они вышли после экспедиции Титова, генерал Дельпоццо объяснял, что осетины требуют «письменных» гарантий в том, что их не будут более привлекать к принятию христианства. Но самой сложной проблемой для командования являлась подготовка в Осетии к антироссийскому вооруженному восстанию. Генерал Вельяминов, оправдывая «меры наказания» Титова, в своем обращении к «осетинским племенам» заверял население, чтобы оно не «опасалось подобной же участи и что российские войска не войдут более в жилище» осетин. Он также обещал «защиту и покровительство правительства» всем, кто будет выполнять требования властей. В обращении генерала, обещавшего наказать Титова, не было даже намека на сожаление о разоренных и сожженных селах.
«Разбойный феодализм». «Разбойное дворянство»
Грузинская историография, естественно, хорошо заметила, что начиная с 1519 года, т. е. с захвата Персией большей части грузинской территории, а также ряда других районов Закавказья, устанавливались здесь восточные формы феодализма. Однако утверждается, будто перестройка «традиционного феодализма» и процесс возобладания «персидской» социальной модели захватил только Армению и Азербайджан, но стороной обошел Грузию, в которой якобы, как и раньше, владельцем земли оставался грузинский феодал. Вместе