смотрите, – мама оставила их и прошла в комнату.
Они попили чай. Елена засобиралась.
– Ну, что же, спасибо тебе за все… Извини, мне надо идти. Дениска дома уже беспокоится. – Ты меня проводишь до остановки?
– Конечно!
Она поднялась, убрала со стола чашки.
Александр подошел к Елене, встал лицом к лицу, положил руки ей на лопатки и, словно бы исполняя ритуал прощания, притянул к себе, вовсе не для поцелуя, а лишь для того, чтобы прижаться щекой к ее щеке. Она улыбнулась, прочтя этот жест по-своему, задержала его движение, и, когда он нарочито обиделся, сама привлекла к себе, некоторое время подержала на близком расстоянии, а затем шепнула на ухо:
– Не сейчас… Я тебя потом сама поцелую.
И что-то ему напомнило это ее движение. Что-то было знакомое в нем… Откуда?
Они пошли к остановке, а Александр все пытался припомнить, каким образом знаком ему этот жест. И вспомнил.
…Был случайный ресторанный загул. Они – вдвоем с другом – провожали своих новых знакомых, двух не очень симпатичных женщин, по воле судьбы оказавшихся с ними за одним столиком – чего не бывает в жизни? И вот одна из этих женщин при прощании так же брала Александра за пояс, крепко держала, словно бы боясь выпустить, особенно когда он делал равнодушное лицо. Она желала, чтобы он увлекся ею, чтобы знакомство продолжилось, а его это не особенно прельщало, он отстранялся, подчеркивая дистанцию, и тогда она сама притягивала его к себе, как бы намекая, что согласна и так, безо всяких обязательств… Она была не в ладах с мужем. Толстая, болтливая, вся какая-то возбужденная, непонятно чего хочет. Себя хвалила, супруга ругала – обыкновенная история. Впрочем, тогда между ними ничего не произошло – в их распоряжении был лишь подъезд. Потом они на пару с другом скакали по шоссе из одного конца города в другой, потому что уже ничего не ходило. Они скакали приставным шагом, как это делают дети, и напоминали собой мартовских котов после неудачной охоты. Его друг был женат, имел ребенка, но все же скакал подобно насекомому саранче.
– Я – ладно, – иронизировал Александр. – Я холостой. А вот ты?
– А что я? – отвечал друг. – Я чем хуже?
Вот такая была история. Она припомнилась Александру в те минуты, пока они шли с Еленой к остановке. Этот ее жест вызвал такую ассоциацию. И хорошо, что вызвал. Потому как мысли в его голове потекли совсем по другому руслу. И вот по какому: «Почему мы торопимся осудить других и не спешим – себя? Ведь все мы не ангелы, все на земле живем, все в арсенале имеем грешки. Но почему применительно к нам они как бы не в зачет, а применительно к другим – полный актив? А ведь если покопаться в своем прошлом, то там еще и не такое отыщется…»
Тем временем они вышли на остановку.
– Извини, мой троллейбус, – торопливо сказала Елена.
– Да-да, поезжай, – согласился Александр.
– Увидимся на занятиях, – успела проговорить она и побежала к освещенному проему, на ходу помахав варежкой.
Клацнули двери, и сквозь большие морозные стекла остался виден лишь силуэт неясной пока фигуры – Елены Викторовны.
Ничего