полуулыбкой уточнил Реувен.
– Мало того, – ответил Шимон, – если бы я был твоим раввином, на меня тоже пал бы позор – так учит Гемара.
Реувен потрогал зубы, провел пальцем зигзаг от одного резца до другого.
– Почему?
– Потому что не объяснил тебе, что в данном случае нет хава амина[35], – сказал Шимон. – Потому что со своими дурацкими вопросами ты не спас чью-то жизнь.
– Окей, окей, теперь понял, – щелкнул пальцами Реувен. – А если это гой? Гои не соблюдают шаббат!
Мордехай фыркнул:
– А это тут при чем?
– Я исхожу из того, – пояснил Реувен, – что ты не спасаешь будущие мицвот.
– Помнишь Санхедрин?[36] – Мордехай закатил глаза. – Если сосед твой тонет, ты обязан его спасти.
– Да, но разве это относится к гоям? – не унимался Реувен. – Распространяется ли этот закон на них?
Мордехай покачал головой:
– Не веришь?
– Нет, – сказал Реувен.
Шимон примолк.
– Ну, чисто теоретически…
– Арье, – возвысил голос Мордехай, – Арье, скажи им. Если кто-то тонет – еврей, нееврей, животное, кто угодно, – ты обязан его спасти.
Я молча раскачивался, мысли мои блуждали, и вдруг осознал: я больше не могу скрывать от них то, о чем узнал в феврале.
– Я уезжаю.
Шимон бросил на меня взгляд, досадуя, что я сбил его с мысли и помешал возразить.
– Что?
– Я уезжаю, – повторил я и уперся ногами в асфальт, чтобы остановиться.
– Шкоях[37], ты уже это сказал. – Обливающийся потом Шимон вытер лоб тыльной стороной кисти. – В библиотеку?
– Я уезжаю из Бруклина.
– Уезжаешь из Бруклина? – эхом откликнулся Реувен.
Шимон нахмурился:
– То есть как это – уезжаешь из Бруклина?
– Переезжаю, – пояснил я. – В другое место.
– В город? – Темные глаза Мордехая зажглись.
– Почему довки[38] на Манхэттен? – Шимон отлично знал Тору, но его привычка обращать любой вопрос в талмудический раздражала. – Твой отец хочет, чтобы ты учился в тамошней ешиве?
Я вцепился в ржавеющий металл.
– В какой ешиве?
– В Верхнем Вест-Сайде. Для тех, кто несерьезно относится к Торе. – И, помолчав, добавил: – Ты несерьезно относишься к Торе.
Я позволил себе на миг отвлечься от разговора, представил школу, улицы, район и город вокруг меня, смешал шум машин, детей, животных, Гемары, смеха, плача, пения и молитв в один простой и неделимый звук, единственное звучание, чтобы можно было схватить его и раздавить в кулаке, превратить в тишину. Я выждал, сосчитал до пяти, а потом разжал кулак, чтобы звуки разделились и вновь зазвучали ясно.
– Я переезжаю во Флориду.
– Во Флориду? (Все трое вспыхнули от изумления.) А что во Флориде?
Шимон попытался остановиться и чуть не упал с качелей.
– Во Флориде нет ешив.
– Есть, конечно, – возразил Реувен. – У меня там кузен живет.
– Там есть пляжи, – тихо произнес Мордехай. –