машины, она выскочила во двор, раскрывая объятия:
– Леола?!
– Привет, мам.
Ее зовут Вейнона – первая дочь. У бабушки было много сыновей, но все они страдали от зависимостей и ушли рано. Как говорила бабушка, есть демоны, которых никто не может побороть за тебя. Наверное, мой демон из того же разряда.
Я кинулась в мамины объятия. Ее старая кофта пахла сигаретами.
Я предлагала увезти ее из резервации. Но с тех пор, как папа ушел к другой женщине, мама предпочитает держаться подальше от «этих белых». Так всегда. Зло совершает конкретный человек, а ненавистной становится целая нация.
Интересно, теперь я тоже зло?
Я боялась, что мама начнет задавать вопросы, но она лишь накормила меня блинами, постелила свежую постель и предложила отоспаться с дороги. Будто почувствовала что-то…
А может, и правда почувствовала?
День есть свет.
И никаких кошмаров.
Только шепот бабушки:
– Кэнти.
Когда я проснулась, то знала, что надо делать дальше:
– Мам, а бабушкина подруга Кэнти еще жива?
Мама бросила мыть посуду и посмотрела на меня слишком понимающим взглядом.
Обитель старушки Кэнти наполнял стойкий аромат трав.
Полумрак низкой пристройки освещал деревянные стены, увешанные букетиками сушеных стебельков и цветов. Здесь чего только не было: пижма, гамамелис, золотарник, арника, ромашка… Полочки забиты коробочками с семенами и маслянистыми корешками.
Стоило мне переступить порог дома старушки Кэнти, как она произнесла:
– E-eihom angi.
Я не знаю, что это значит, но в моем сне бабушка произносила то же самое. Я только теперь поняла, что ни разу не назвала бабушку по имени. Ее имя Кими. Тайна. Я улыбнулась. Вполне ей соответствует.
Меня отвели в эту комнату и оставили наедине с растениями. Я не знала, что происходит, просто доверилась и полностью отдалась происходящему. Единственный вопрос, который мне задали, – ела ли я последние шесть часов. Я ответила «нет», и, видимо, такой ответ старушку устроил.
Через какое-то время старушка вернулась, поменяв голубое платье на разноцветное одеяние шамана. На шее висели бусы из камней и перьев. Ее спина была согнута, волосы совсем седые, но глаза светились решительностью и былой уверенностью в своих силах:
– Разденься до белья, дитя, и приляг на стол.
Я сделала, как она сказала. Дерево под спиной было твердым и холодным:
– Амулет оставить?
– Да.
Старушка что-то подогревала на старой дровяной печи. Потом подожгла лишайник и поднесла к моему лицу. Едкий дым заполнил легкие.
– Вдыхай дитя, не бойся.
Я вдохнула поглубже и закашлялась.
– Хорошо, хорошо.
Потом дряблые руки растерли по моему телу теплую зеленую кашицу. Меня начало клонить в сон.
Глаза слипались.
Старуха затянула тихую протяжную мелодию.
Она снова что-то поджигает, касается моих висков,