чушь люди же верят. А эта чушь гораздо интереснее, чем всякая.
Утопичная романтика. Но именно романтика и мечты движут всем на свете. В отсутствии романтики смысла в тысячу раз меньше.
И Джек отправился спасать планету – он находил своё путешествие именно таким, ничуть не меньше. Для чего появляться на чёртов свет, если намереваешься сделать меньше?
Что конкретно имел ввиду старый американец из снов – так сразу не поймёшь. Лучше разобраться во всём самому и узнать, что там за тайна прячется от Джека и всего человечества. Тайна Голливудских холмов.
Кожа лица и кисти рук Джека пылали загаром в расфокусе внутри аэропорта – воздух там тоже плавился и плыл, как в аквариуме. Другие части тела Джека – в ещё более тёмной коже: телячий иностранный бушлат от дяди, высокие ботинки на шнурках из свиной кожи и заправленные в них джинсы. Одежда на нём старше его самого. Качество – неубиваемое. Можно снять куртку, но под ней пожелтевшая хлопковая майка, порванная на груди. Было бы неудобно. Кто знал, что поднимется такая жара. Два дня Джек добирался до аэропорта со своего пасмурного острова на двух теплоходах, и в первый день было ветрено, мокро, прохладно.
Надо бы освежиться. Не мылся два дня.
В туалете никого нет, и Джек у зеркала снял с себя верхнюю одежду и майку, и обтирался салфетками. Вошёл мужчина. Он встал у раковины рядом с Джеком, чтобы умыть руки. И, умываясь, он смотрел на Джека так, что того аж зазнобило. Парень накинул на себя своё барахло и вышел. Возможно, его внимание привлекло моё родимое пятно на груди; но как может привлечь не привлекательное.
12:05. Самолёты рассекали вверх-вниз за стеклом; они пронизывали гигантскую фигуру мечтателя Джека, пробивая его и в бровь, и в ногу. А ему хоть бы чёрт. Он торопился – объявлен номер выхода. Шёл, точно дикий конь с гривой жёстких, почти до плеч, кучерявых волос и стучал иноходцем по шахматной плитке на весь аэропорт, как редчайший дуралей. В левой руке билет, в правой – старый саквояж с замком, тоже чёрный, из грубой кожи. Внутри – бумаги разной важности и неважности. Два паспорта, куча денег (не по сумме, но по объёму, с подробным разменом) и большая толстая книга-тетрадь. И всякая мелочь.
Жажда. Язык наружу. Вода здесь дороже, чем в Африке. Глаза оживлённые – таращатся, точно сова. Можно подумать, что это сбежавший сумасшедший или вор, что ведёт себя странно, подозрительно оглядываясь на людей и предметы. Даже солнце попадало в поле его электромагнитного подозрения. Ещё бы: так жарит, температура плавления любого терпения и самообладания. Огромное окно на всю стену – снаружи оно кипяток, а внутри чуть тёплое. В профиль спешащего Джека, в его греческий нос, влетел «Боинг» и вылетел из торчащего среди волос большого уха, когда он встряхнул башкой.
Лишь бы от такой жары не проснулся вулкан, выглядывающий плавником над рябеющей гладью горизонта.
Джек шёл и шёл стремительно влево. Лучше бы шёл вправо – против вращения Земли – так быстрее на один процент. Но в мятежной