да? – по-прежнему тишина.
Эти простые смертные никогда не понимали его юмора и через раз хихикали из лести. Но не в этот раз.
– Четыре билета. На троих. Понимаешь? – снова сказал он Джеку.
– Ага. Четыре?
– Да. На троих. Четыре билета. Ой. А, да. На троих. Я уже запутался. В общем, нас трое, а билета – четыре. Вот. Чтобы рядом никого не было. Понимаешь ты или нет?
– Четыре, – внушительно подтвердил Джек.
– Наконец-то понял, – старик вздохнул с облегчением.
– Да, – сказал Джек, – было непросто, но я понял.
Иосиф слегка сжался.
Мужчина, похожий на итальянца, решил вмешаться в разговор. Без его «иностранной» помощи эти двое не разберутся. Бандитским тоном он пальнул:
– Парень. Ты не понимаешь, – он локтями опёрся на стол и придвинул лицо, – четыре на троих. Понял?
Изо рта у него шёл неприятный запах. Джек очень озадачился: ситуация едва ли разрешима.
«Итальянец» щёлкнул пальцами по обеим сторонам перед лицом Джека, указывая на его невменяемость. Джек посмотрел на эти щелчки. К горлу поршнем поднималось негодование. Иосиф почувствовал левым плечом тепло – это прилив крови к лицу Джека – и по-отцовски заступился за него:
– Не приставай к парню.
Он попечительно, с сочувствием, спросил Джека:
– Ты же понял?
Эта обходительность старика бесила Джека только сильнее. Красное лицо выжимало пот. Вдох-выдох. Он снизил градус внутреннего гнева и сказал:
– Ага. Четыре на троих. Не три на четверых, а четыре. Это лучше.
«Итальянец» удовлетворился ответом и откинулся на спинку. Он высказался тембром мафиози:
– Он наконец понял.
Их взгляды с Джеком сцепились. «Итальянец» сдался и почти сразу торопливо отвёл взгляд.
Женщина посмотрела на Джека как на милую дочь. От такого взгляда на его спине будто вырастали драконьи шипы. Но она умилялась ещё сильнее. И здесь хоть плачь, хоть смейся.
В общем, был найден компромисс.
Стюардессы и стюард выступили с известным пантомимическим номером – уроком безопасности. Все смотрели. Защёлкали ремни. Самолёт медленно поехал в сторону взлётной полосы.
Временное молчание.
Четыре соседских глаза напротив Джека – мужчина и женщина – любовались им каждый по-своему. Было ощущение, что этот мужчина в бриолине – «итальянец» – специально плохо смыл подводку с глаз после спектакля, чтобы люди думали, будто это его естественный взгляд. Он сделал хорошо отрепетированное движение: слегка оголил белые зубы, чтобы показаться Джеку вежливым. Точнее, чтобы Джек показался себе невежливым в сравнении с ним. Эта белоснежность улыбки и слишком аккуратная эспаньолка выводили из себя и вызывали недоверие. Весьма серьёзное испытание – видеть такого типа: его выщипанные брови добряка и ужасную улыбку с неживой искренностью. Трудно стерпеть и не врезать ему просто так. За то, что он есть. Хорошо, что он у другого края, а не возле иллюминатора. Пусть разница небольшая, но она есть. Самолёт подплывал к взлётной полосе.
Иосиф разбавил молчание:
– Что