Алик опустил веки. Даже двигать глазами было больно и противно. Едва справившись с тошнотой, Алик снова открыл глаза и посмотрел на человека, который с ним говорил. Это был Геня Боровский. Все его лицо было в синяках и кровоподтеках. К щеке был приклеен багровый и грязный пластырь.
– Что?.. – прошелестел Алик, разлепив опухшие губы. – Что произошло?
– Мы с тобой в лазарете, старик, – спокойно и весело ответил Геня. – Драку помнишь?
– Помню.
– Ну вот. Нас с тобой слегка помяли, поэтому мы здесь.
Риневич сглотнул слюну и сказал дрогнувшим от неприятного и пугающего предчувствия голосом:
– У меня что… череп сломан?
Геня усмехнулся:
– Ага, щас. Разбежался. Все в порядке с твоим черепом. А вот мозги тебе слегка встряхнули – это да. Сотрясение у тебя, старик. Простое сотрясение.
Алик с облегчением ощутил, как с его души свалился камень. Он вновь почувствовал себя живым. Пульсирующая боль в голове сразу же стала вполне терпимой, и даже тошнота стала не такой явной и навязчивой.
– Значит, сотрясение, – проговорил Алик. Посмотрел на покалеченное лицо друга и спросил: – А ты? Что с тобой?
Геня махнул рукой:
– Да ничего страшного. Пара ушибов, да вот гематома на щеке. Врач сказал, что до свадьбы заживет.
– Понятно, – вновь прошелестел Алик.
Морщась от боли и тошноты, он привстал на кровати и оглядел палату.
– Жить можно, – сказал ему Геня.
– Да… – отозвался Алик. – Можно…
Лицо Гени вдруг стало озабоченным.
– Со здоровьем у нас больших проблем нет, – сказал он. – Но у нас есть другие проблемы. Офицеры в связи с дракой подняли большую бузу. Допрашивают всех поодиночке. Так что, если тебя будут спрашивать, не говори им про драку. Скажи – упал, и все. Понял?
– Угу. А как эти… деды?
Геня усмехнулся:
– Хорошо мы их помяли. Рябого в райцентр увезли. Говорят, у него сломаны челюсть и нос. Ну и еще что-то там, я уже не помню. Вальку сломали палец. Нечем теперь будет в носу ковырять. А так – синяки и ушибы. Ничего, в общем, страшного. – Геня улыбнулся и, прикрыв глаза, слегка покачал головой. – А хорошая была драка, – сказал он. – Давно я так душу не отводил.
– Да уж, – нехотя подтвердил Алик. – А что с этим… с бешеным? Ну с тем, который на Рябого кинулся?
– С Леней Розеном, что ли?
– Ну да.
– Все в порядке. Я его потом спрашивал, зачем он это сделал. Так он и сам толком не знает. Злость, говорит, накатила. Надоело на эти фашистские морды смотреть. Молодец пацан. Тощий, но жилистый. – Геня как-то неопределенно усмехнулся и спросил: – Кстати, ты замечал, какое у него лицо?
Алик припомнил лицо Розена. Оно было тонким, как у девушки, и большеглазым. Даже странно, как это человек с таким нежным личиком смог так смело ринуться в бой.
– Ну и какое у него лицо? – спросил Алик.
Боровский подумал и сказал:
– Эффектное. Как у киноактера. Он, оказывается, в театральное поступал.