меня в крови… Ведь мои предки были пастухами… Они, наверно, кроме жареного мяса вообще ничего не…
Но Турецкий не дал ему договорить.
– Эдуард Маратович, я задал вопрос, – сухо напомнил он жующему Гафурову.
Тот кивнул, отложил шашлык, вытер рот салфеткой и вновь воззрился на Александра Борисовича своими выпученными глазами-бусинами.
– Я помню про твой вопрос. Но мне показалось, что я уже на него ответил. Или нет?
– Нет, – покачал головой Турецкий. – Ты меня совсем не слушаешь. Я ведь сказал, что знаком с материалами дела. Мне показалось, что дело это не имеет под собой твердых оснований. Я не говорю, что это так и есть. Но… – Александр Борисович сбился, не находя подходящего слова. Разговор с Гафуровым давался ему нелегко. Он вообще чувствовал себя в присутствии этого желтолицего человека неуютно. И не только сейчас. – Понимаешь, Эдуард Маратович, – вновь заговорил Турецкий, – тема слишком щепетильная. Боровский публично застрелил Риневича, причина нам неизвестна. Но мы знаем, что оба – и жертва, и убийца – были связаны общим бизнесом…
– Не общим, – напомнил Гафуров. – Они только собирались объединить свои компании.
Турецкий нетерпеливо дернул плечом:
– Не важно. У нас есть убийца и жертва, связанные бизнесом. Известно также, что на убийцу уже было заведено уголовное дело по факту экономических преступлений. Как ни крути, а это единственная зацепка во всей этой темной истории. Поэтому мне очень важно знать – уверен ли ты в виновности Боровского. Ведь ты говорил с ним лично, беседовал с его коллегами и так далее.
Гафуров посмотрел на Турецкого с «восточной» печалью во взгляде и вздохнул:
– Ох, Турецкий, вечно ты задаешь лишние вопросы. Пойми же ты, дурья башка, Боровский – акула. А что касается твоих подозрений… – Гафуров нахмурил брови. – Ну вот смотри: допустим, ты загораешь на пляже, так? И вдруг слышишь душераздирающий крик. Ты вскакиваешь, бежишь к морю, но… все уже кончено. На поверхности моря – пятно крови, а все, что ты успел заметить, это мелькнувший в волнах плавник.
– Красиво излагаешь, – с легкой усмешкой заметил Турецкий.
– То есть ты понимаешь, что человека сожрала акула, – продолжил Гафуров, не обращая внимания на сарказм Турецкого. – Но в морду той акуле ты не заглядывал. Ты видел только ее плавник. Проходит время. Ты забрасываешь сеть в том месте, где был съеден человек, и через некоторое время в сеть попадается зубастая тварь. Что ты с ней сделаешь? – И, не дожидаясь ответа Турецкого, Гафуров ответил на свой вопрос сам: – Ты ее прикончишь. При этом ты будешь уверен, что именно эта акула – та, которую ты поймал, – съела человека. Но ты не видел ее морду, ты видел только плавник. Понимаешь, куда я клоню?
– Вполне, – кивнул Турецкий. – Ты хочешь сказать, что не важно, какая акула попалась в твои сети. Важно убить акулу и показать ее труп испуганным и возмущенным туристам. Так?
– Не совсем, – миролюбиво сказал Гафуров. – Но суть ты уловил. Акул много. И благодари Бога, что хотя