месторождение нефти. А мой муж никогда не бросает слова на ветер и никогда ничего не говорит ради красного словца. – Ляля чуть наклонилась вперед и спросила хриплым голосом: – Александр Борисович, вы скоро увидитесь с Генрихом?
– Может быть.
Ляля грустно улыбнулась:
– Он не хочет со мной встречаться. Думает, я сильно расстроюсь, когда увижу его в этой… клетке. Передайте ему, пожалуйста, что я его люблю и жду.
– Обязательно передам, – пообещал Турецкий.
Он встал с кресла. Ляля залпом допила джин и поднялась вслед за ним. Прощаясь, Турецкий всучил Боровской свою визитку и сказал:
– Если Генрих Игоревич все-таки захочет с вами встретиться, убедите его, что лучшее в его положении – рассказать всю правду. Другого выхода нет. Кстати, номер вашего домашнего телефона я знаю. А номер своего мобильника вы мне не сообщите? На всякий случай.
– Пожалуйста, – пожала плечами Ляля. – Запоминайте, он легкий. Оператор у меня тот же, что и у вас. И сам номер легко запомнить. Первые три цифры – год рождения Генриха. Четыре другие – дата начала Второй мировой войны.
Ляля продиктовала номер – он и впрямь оказался несложным.
Покидая квартиру, Турецкий сказал:
– Если что – звоните.
Ляля молча кивнула. На том они и распрощались.
7. «Важняк» Гафуров
Пообедать Александр Борисович решил в армянском кафе. Здесь подавали удивительно вкусный шашлык и не заставляли клиентов ждать дольше положенного.
Турецкий уже вонзил зубы в мягкий, сочный кусок мяса, когда за его столик подсел невысокий чернявый мужчина с желтым, вытянутым к середине лицом, придающим ему сходство с грызуном. Это был следователь Генпрокуратуры Эдуард Гафуров.
– Александр Борисович, наше вам с кисточкой! – поприветствовал Гафуров Турецкого, улыбаясь ему во все тридцать два зуба, один из которых был золотым.
– А, привет, – ответил Турецкий, без особого, впрочем, энтузиазма. – Наконец-то ты объявился. Два дня тебя ищу.
Гафуров, продолжая ухмыляться, кивнул:
– Сам ведь знаешь – срочное дело в Питере. Как шашлычок? Не пережарен?
– В самый раз, – ответил Турецкий.
Гафуров повернулся, облокотившись локтем на спинку стула, поискал глазами официанта и, заметив, подал ему знак рукой. Затем снова повернулся к Турецкому:
– Слышал, ты занимаешься Боровским. Как он, не бузит?
– В каком смысле? – сухо спросил Турецкий.
Гафуров пожал плечами:
– Ну знаешь ведь этих олигархов. Чуть что – сразу вопят: «Помогите, обижают, свободу душат!»
– Нет, Боровский не вопит.
К столику подошел официант, принял заказ и удалился. Гафуров положил руки на стол, сложил их замочком и с улыбкой (которую, должно быть, сам он считал обаятельной) спросил:
– Ну так о чем ты хотел меня расспросить?
– Ты уже месяц ведешь дело Боровского, – сказал Александр Борисович, отодвигая блюдо с недоеденным шашлыком (аппетит при виде желтой физиономии Гафурова у него пропал напрочь). –