силуэт, когда я подходил; тугой черный плащ по земле бился невским ветром; острогом стоячий над плечами ворот. Как ближе – ему лет пятьдесят, худощав и высок, скулы, выбритый подбородок, римский нос, портрет без лица, черты есть, и, сказать, выразительные черты, если их взять в отдельности, если каждая на лице своем, они запомнятся, но вместе им лица нет. Один раз его лицо я все же рассмотрел, да и то уже была маска.. Стриженые волосы, когда-то, верно, черные как смоль, цветом спали. Губы нервно сжаты, закрыты глаза. Словом, не сам он меня подозвал, а мне в укор – покой нарушить его мыслей.
А еще раньше – восьмой линией вышел я на набережную.. и сразу, слева, метрах в ста приметил фигуру, закутанную в черный плащ. Он меня жестом позвал. И недвижим он оставался, пока я шел к нему. Пока он не открыл глаза..
– Добрый вечер, – голос глухой, что не слышится, а едва уловимый холод его руки пробрал сквозь уличный мороз, – пройдемся до набережной, как уговаривались? Я не склонен вас задерживать, я не склонен тянуть. Начать можем здесь, – как кивнул я согласием, – Александр Вершанский.
– Игорь.
– Знаю. Наслышан. Вероятно, племянница что-то рассказала и обо мне. Не думаю, что сполна и главное.
– Она вам сказа..
– И она. И не только. Много слов.. Давайте к сути. Я дорожу своим временем, надеюсь, как и вы своим. У вас, впрочем, его больше.. чем дорожить.. Вы понимаете цель нашей встречи?
– Вы хотите предложить сделку..
– Верно. Своего рода сделка.
– С нетерпением..
– Нетерпение ни к чему. Я хочу оставить книгу. Мне нужен тот, кто ее напишет. Будут встречи, я буду вспоминать, что-то.. записывать надо за мной. В силу обстоятельств, да не будем о них.. это не продлится долго, всего несколько редких встреч.. Затягивать pas dans mes intérêts..
– Простите, я не знаю французский..
– ..ни в моих, ни в ваших интересах.
Немые сфинксы Египта, что осели в гранитах болотной Невы, отколотый рот, чтобы молчать; мы прошли Благовещенский мост.
– Чему свидетелем быть.. Silentium.. про то молчать.. Подойдем? – он снял перчатку, огнем бордового яхонта зажегся с пальца перстень, он приложил ладонь к холодному постаменту и стоял долго, стоял, не отнимая руки; так проверяют биение сердца больного.
– Три тысячи лет.. Как смотришь в вечность.. С возрастом больше о вечном.. L’histoire est effacée par le temps, фараон Аменхотеп III.. Они ровесники Моисея.. стоять им под ветром.. – вознес он ладони в прощальном жесте.
– О чем мы?
– Вы начали про сделку.. про встречи..
– Верно. И почти закончил. О месте и времени встреч будет сообщено отдельно. Вознаграждение.. вы не спросили.. Вознаграждение.. в пределах разума – любое.
– Зачем вам эти мемуары?
– Любому ответу есть срок, и этому тоже. О, это была насыщенная жизнь, жаль и совестно будет, если пройдет она бесследно..
– Возле метро книжный, может, там поспрашивать..
– Не за умение плачу я, а за понимание. Там только деньги поймут. Particulièrement sincère, талант recherché.. в отдельных