на кухне, пока Алекс ваял какие-то чудо-бутерброды. Кидались друг в друга кусочками багета, много смеялись, целовались и вообще вели себя как два подростка. Закончилось всё тем, что завтрак мы ели уже совершенно раздетые. Ну вот, зачем я вспомнила про Алекса? Глаза тут же наполняются слезами, а на душе становится до противного тоскливо. Тряхнув головой, я смаргиваю непрошеные слёзы. Надо постараться выполнить условия нашей с Киром сделки, это всего лишь работа, а заработная плата за неё – билет домой.
Джахиза говорила, что Кир любит на завтрак яичницу с беконом. Я сотни раз видела, как делают яичницу, должно получиться. Но это не точно. Яйца не желают разбиваться так, чтобы на сковородку не попала скорлупа. Бекон ожидаемо подгорает. Ну, хоть посолила я вроде нормально. В целом не самый ужасный из моих кулинарных «шедевров». Запустив кофе-машину – эспрессо для Кира и капучино для себя, отправляюсь за своим ниндзя.
Кир уже вышел из душа и с кем-то разговаривает по телефону. Услышав, как открывается дверь, он поворачивается в мою сторону и протягивает руку. Так за руку мы и отправляемся на кухню, а мальчишка продолжает свой разговор. Он говорит по-палерски, так что я ничегошеньки не понимаю, но голос у него приятный, такой мягкий вкрадчивый тембр, которым стоило бы петь песни о любви для малолетних фанаток. Эта мысль снова возвращает меня к Алексу – фанатки по его части, он известный певец и я давно привыкла к стайкам девчонок требующих автограф. Я спотыкаюсь на ровном месте. Нет, я никогда не ревновала его к поклонницам, для этого я слишком самоуверенна. Но сейчас… Мне вдруг приходит в голову, что год – это достаточно долго. Особенно, если я для него буду мертва.
Кир ловит меня до того, как мой нос встретится с холодным белым керамогранитом. Оперативно завершает разговор и спрашивает, всё ли в порядке. Мне требуется время, чтобы осознать вопрос.
– И кто кого тут должен водить и спасать? – выдавливаю, наконец.
Стараюсь отвлечься, пока накрываю на стол, но назойливая мысль уже прочно поселилась в моей голове: он меня забудет, забудет.
Едим мы молча. Парень никак не комментирует мои навыки повара, а я не спешу извиняться и оправдываться за отвратительную, честно говоря, яичницу. Ибо не за что, я не стремилась оказаться на этой должности. Но когда приступаем к кофе, он предлагает обсудить в деталях наше дальнейшее совместное существование.
– Я вся внимание, – отвечаю, чуть не подавившись горячим напитком, настолько неожиданно прозвучал для меня его голос.
Кир склоняет набок голову, чему-то усмехается.
– В этом доме ты – хозяйка, можешь делать всё по своему вкусу, менять, украшать. Но вся мебель должна всегда оставаться на своих местах, как и мои вещи, – киваю, его мать уже говорила об этом. Меж тем он продолжает. – Всё необходимое можешь оплачивать этой картой, – на стол передо мной ложится золотистый кусочек пластика. – Это, конечно, не безлимит, но в целом можешь ни в чем себе не отказывать. Кстати, отслеживать мобильный банк и докладывать мне о текущих расходах